Сказки тётушки Старк

— Подумай: Генрих Шестой король Англии и Франции, Ланкастер начавший войну с Йорками. Его отец Генрих Пятый разбивший французов в битве при Азенкуре. Ричард Третий последний из Плантагенетов. Ричард Второй…

— Почему у меня ощущение, что ты заказываешь у меня пьесы, Оксфорд?

— Предлагаю просто подумать. Заезжай на будущей неделе ко мне. Будет Фрэнсис Бэкон, должно быть любопытно, — поднимаюсь так и не прикоснувшись к новой порции вина. Ставлю бокал на очередную стопку книг.

— Их уже некуда ставить, — отмахивается Роджер. — Том! Проводи графа Оксфорда, он уже уходит.

— Приедешь?

— Тебе пора, граф, — уходит от ответа хозяин дома и я больше не хочу давить на него.

Никогда не пойму, что творится в этой кудрявой голове.

***

«Розенкрейцеры узнали о заказанном Папой историческом труде. Они собрались защитить свою королеву-еретичку и «английского наследия». Речь идет о заказе пьес для показа простым крестьянам и зажиточным гражданам, дабы патриотичный дух отвернул еще не перешедших в ересь от Ватикана. Передай Его Святейшеству».

«Приказ Папы: выясни кто автор».

«Знаю, что Р. плодотворно работает и заканчивает уже вторую часть. Мы должны сохранить его анонимность. Папские шпионы рыщут по Англии, убийцы наготове. Фрэнсис, нам нужен план, какое-то прикрытие. Нужно навести морок и отвести любые подозрения. — О».

«Есть идея, осталось только получить его согласие. — Б».

***

— Роджер?

В кабинете душно и темно, а Меннерс настолько увлечен, что не реагирует на мое присутствие. Иногда он меня пугает. Хочется впустить в комнату хотя бы солнечный свет, может так станет легче, но окна занавешены. Подхожу к полке заполненной его поэмами.

— Ничего там не трогай! — граф Ратленд наконец возвращает перо в чернильницу.

— Что такого ты не смог написать мне? — показываю ладони в знак чистоты намерений и усаживаюсь в кресло напротив.

— Я опубликую их под своим именем, — он совершенно серьезен, будто все решил.

— Не смеши. Ты знаешь, что это невозможно, — заставляю себя выдавить смешок.

— Почему? Кто мне запретит?

— Общество не примет…

— Плевать, — он резко поднимается на ноги и начинает ходить из стороны в сторону. От одного книжного шкафа к другому.

— Роджер, ты забываешь, что общество в котором живешь…

— Эдвард, ты хотел, чтобы я их написал, — он снова перебивает.

— Да, но это не значит…

— Тебе не кажется, что если пьесы будут не анонимны…

— Нет, — я встаю и только тогда Меннерс останавливается, упрямо смотрит мне в глаза. — Крестьяне не примут поучение от аристократа. Ты не добьешься от них признания и потеряешь уважение равных.

— Я опубликую эти пьесы под своим именем, — четко выделяет каждое слово. — И ты мне не запретишь.

Роджер стремительно выходит из кабинета, дает понять, что разговор окончен. Непостижимый.

***

«Эдвард! Мне было пророчество! Сегодня еще до восхода солнца я проснулся от голосов и странного запаха. В моей опочивальне, рядом с постелью стояли три грязные ведьмы. Иначе их не назвать. Распущенный всклокоченные волосы, странные лохмотья. Они бормотали что-то про глаза лягушек и перо воронов. Они бормотали что-то про будущее и прошлое. Они сказали, что если я открою свое имя как создатель историй про умерших королей меня убьют раньше, чем закончится этот год. И все, что я мог бы написать, канет в Лету…

А потом я моргнул и они пропали. Больше заснуть не смог. Знаю, что подходит время. Знаю, что пора показать людям Генриха Шестого. Знаю, что сам не смогу этого сделать. Впереди еще столько сюжетов, столько героев.

Передай Бэкону, что я согласен на его предложение. Я согласен на поиск маски. — Р».