Читаем Скелет дракона полностью

Микеланджело (кивает). Папа хочет купол на соборе святого Петра. (Микеланджело оглядывается на замершего у фрески Урбино, говорит вполголоса) Один вопрос. У Леонардо был ученик, звали его Джакомо… как дальше – не знаю. Леонардо звал его… Чертёнок.

Джорджо (улыбается, но без злобы или насмешки, с пониманием). Салаино.

Микеланджело. Да. Ты биограф, ты наверняка знаешь, что с ним стало.

Джорджо (кивает). Леонардо завещал ему виноградник за стенами Милана. Там Джакомо и жил. Женился.

Микеланджело (

бросив взгляд на Урбино). Ну, да, понятно…

Джорджо. А через пять лет после смерти учителя Салаино зарезали в пьяной драке.

Микеланджело грустит.

Микеланджело. Ах, Джакомо! Если бы я знал!..

Микеланджело смотрит на свою фреску, идёт к ней.

Микеланджело (Джорджо). Смотри! (показывает на одного из нарисованных обнажённых солдат). Это он. Чертёнок.

Джорджо (с азартом исследователя

). Правда?

Микеланджело вдруг натыкается на ревнивый взгляд Урбино, улыбка спадает с его лица. Урбино разворачивается, стремительно выходит из зала.

Микеланджело. Урбино! Урбино, ты куда? Прости, Джорджо, я должен догнать своего… (художникам) Простите, господа! А это (махнул на «Битву обнажённых») не жалей! Урбино!

Микеланджело, хоть и хромает, но весьма проворно бежит за слугой. Джорджо с улыбкой смотрит ему вслед, потом снова на фреску Микеланджело. К нему подходит Маурицио.

Маурицио. Мастер Джорджо… Но ведь для того, чтобы потомкам… в будущем… открыть «Битву при Ангиари» Леонардо… придётся снести стену и уничтожить вашу фреску!

Джорджо (задумчиво). А это не так важно, Маурицио. Это не так важно.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ 5. Леонардо.

Действующие лица:

Леонардо да Винчи, художник, инженер, естествоиспытатель, музыкант, писатель, 41 год.

Екатерина, его мать, 60 лет.

Чечилия Галлерани, придворная дама герцога Сфорца, 22 года.

Лукреция Кривелли, придворная дама герцога Сфорца, 18 лет.

Зороастро, механик, 26 лет.

Маттео Банделло, монах, 24 года.

Людовик XII, король Франции, 31 год.

Америго Веспуччи, финансист и мореплаватель, 40 лет.

Настоятель монастыря, толстый монах, 50 лет.

Старый воин,

почти неподвижный старик, 100 лет.

Врач.

Музыканты, шуты, монахи, ученики Леонардо, слуги герцога, французские солдаты.

Место действия – Милан.


Картина 19. 

Посреди поляны стоит Зороастро – здоровый крестьянин, абсолютно счастливый. Он подставляет свои длинные вьющиеся волосы ветру, улыбается. Зороастро поднимает руки и за его спиной раскрываются огромные крылья, сделанные из тонкой лёгкой ткани, натянутой на деревянный каркас. Зороастро несколько раз мощно взмахивает крыльями. Входит Леонардо. Это человек зрелого возраста по-прежнему приятной наружности с длинными волосами (возможно, Зороастро отрастил свои волосы «под учителя») и аккуратно постриженной бородой. У него короткая куртка, простые штаны и неизменный блокнот на поясе.

Леонардо. Зороастро, стой!

Зороастро. Ну, чего ещё, ваша милость?

Леонардо. Мои последние расчёты показывают, что ничего не выйдет. Понимаешь, эти прутья…

Зороастро. Такой ветер, ваша милость! Ну, грех же упускать! И потом, я прямо чувствую, что сегодня всё получится!

Леонардо. Может, тебе показать ещё раз, как летит щегол? Я купил двоих на базаре.

Зороастро. Ну, тысячу раз же смотрели, мастер! А рисовали – две тысячи!

Леонардо. Будь осторожен! Я тебя прошу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза