Скелет дракона

Леонардо. Умоляю, в сторону, дорогая мона. Да, как молоко. Естествоиспытатель или медик имеет дело с природой. Природа прекрасна, но и она, случается, пачкает руки и одежду. Даже философ вынужден говорить с человеком, от которого, бывает, неприятно пахнет, или чьи умозаключения грязны настолько, что отмыться порой бывает очень трудно. И лишь математик имеет дело с чистым миром идеальных понятий, для которого нужен только его разум и больше ничего.

Чечиллия. А чернила? Разве они не пачкают пальцы?

Леонардо. Математику часто не нужны и чернила. Ему важна одна сияющая чистотой мысль. А если необходимо помочь себе в размышлениях записями и рисунками, то наши древние учителя обходились прутиком и песком на берегу.

Чечиллия. Но не отвлекают ли вас занятия наукой от искусства? Разве не противоречат они друг другу?

Леонардо. О, напротив! Дополняют и обогащают друг друга! Знаете ли вы, Чечиллия, что пропорции картины, наиболее приятные глазу, имеют точное числовое выражение.

Чечиллия. Какое?

Леонардо. Не могу вам сказать.

Чечиллия. Секрет? Тайное знание? Вы принадлежите тайному ордену?

Леонардо. О нет, что вы! Дело не в этом! Просто оно довольно долго и сложно вычисляется, но, поверьте, в конце концов, предстаёт во всём своём блеске. Ну, вот и всё. Вы можете встать и походить, любезная донна Чечиллия.

Чечиллия. Ох, спасибо! (встаёт, разминается, Леонардо следит за её движениями). А посмотреть я могу?

Леонардо. О, конечно.

Леонардо отступает. Чечиллия подходит к портрету, смотрит.

Чечиллия. О, боже, мастер Леонардо, кто это? Кто это у меня на руках?

Леонардо.

Горностай.

Чечиллия. Почему?

Леонардо. Как символ вашей нежной любви к венценосному синьору. Посмотрите, как ваши руки обнимают его.

Чечиллия. Но стоит ли напоминать герцогу о моей нежной любви?

Леонардо. Вы, как никто, достойны были стать венценосной синьорой, но увы, герцог Сфорца принял политическое решение, и теперь его жена приказывает удалить вас из дворца.

Чечиллия. И не меня одну.

У Чечиллии дрожит подбородок, но ей удаётся сдержать себя.

Чечиллия (

меняет тему). Ну? А в этой картине вы соблюдали божественную пропорцию?

Леонардо. Разумеется. Посмотрите, синьорина. Вы сидите как бы в некоем треугольнике, замечательном тем, что у него совершенные соразмерности. Это достигается наличием определённого угла в его вершине. Его стороны относятся друг другу так же, как длина относится к ширине картины, а числовое выражение этого отношения и есть то таинственное золотое число, выражающее божественную пропорцию. Именно поэтому смотреть на эту картину так приятно.

Чечиллия (слегка расстроена). Да? Только поэтому?

Леонардо. О нет, Чечиллия, конечно, не только поэтому. Но мне не пристало хвалить собственное произведение. Если мне хотя бы вполовину удалось добиться сходства портрета с вашим настоящим обликом, значит, картина прекрасна. Но восприятию безусловно помогают мои знания в других областях…

Чечилли.

Например, в анатомии? То, что вы вскрываете покойников, помогло вам в написании моего портрета? А то, что вы создавали смертоносное оружие для Чезаре Борджиа?

Леонардо. Вы только не обижайтесь, драгоценная донна, но – да. Всё это мне очень помогает. Когда я делаю что-то, я делаю это всем своим существом. Со всеми моими механизмами, представлениями, картинами и оружием. Как бы я ни менял поле деятельности, я каждому делу отдаюсь весь, без остатка. И военные сооружения так же влияют на мои способности художника и зодчего, как картины влияют на конструирование крыльев. Занятия математикой позволяют точнее рассекать мёртвую плоть, что позволяет лучше писать фигуры людей, а постоянное вглядывание в их лица наделяет меня знанием, чего они на самом деле хотят, чтобы придумать и воплотить для них именно такие торжества, которые и удивят, и не обманут их ожиданий.

Чечиллия. И неужели всё это только для того, чтобы получить немного денег?

Леонардо. О, конечно же нет! Всё это для того, чтобы работать дальше, узнавать новое и совершенствоваться. Скажем, раньше я совсем не умел вести светские разговоры, а теперь…

Чечиллия. Теперь вы и в этом непревзойдённый мастер.

Леонардо. Благодарю. И пусть иногда приходится делать неприятные вещи, которые могут запачкать руки или одежду…

Чечиллия. А душу? Вроде службы у Борджиа?

Леонардо. Пусть и это. Главное познать мир во всех его проявлениях, во всём разнообразии. Так, как это делал древнегреческий мастер Дедал.