Сходство

Остальные вернулись опухшие, с головной болью, не в духе. Фильм был дерьмовый, какая-то тягомотина, где один из братьев Болдуин вечно спорил с девицей, похожей на Тери Хэтчер; в зале полно мелкоты – эсэмэски друг другу строчили, хрустели попкорном, пинали кресло Джастина. Раф и Джастин по-прежнему не разговаривали, а теперь еще и Эбби, похоже, не разговаривала с Рафом. На ужин доели вчерашнюю лазанью, сверху сухую, а снизу подгоревшую; ели в напряженном молчании. Никто не удосужился ни салат нарезать, ни камин затопить.

Когда я уже готова была завыть, Дэниэл глянул на меня и сказал невозмутимо:

– Кстати, Лекси, у меня к тебе просьба. Хотел в понедельник со своими студентами поговорить об Энн Финч[37], но подзабыл ее основательно. Ты не могла бы после ужина мне вкратце напомнить?

У Энн Финч есть стихотворение от лица птицы, имя ее то и дело мелькает в Лексиных черновиках – вот и все, что я успела о ней узнать, поскольку в сутках всего двадцать четыре часа. Раф на месте Дэниэла мог бы выкинуть такую штуку из вредности, но Дэниэл без серьезной причины рот не открывал. Нашему странному краткому союзу пришел конец. Дэниэл давал мне понять, начиная с малого, что способен всерьез осложнить мне жизнь, если я здесь задержусь.

Я, конечно, не стала бы как последняя дура весь вечер вещать о поэтическом голосе и индивидуальности, когда собеседник меня давным-давно раскусил. На мое счастье, Лекси могла иногда взбрыкнуть, – впрочем, счастье и удача тут ни при чем, почти наверняка эту черту она в себе выработала, как раз на такой случай.

– Неохота, – буркнула я, уткнувшись в тарелку и ковыряя вилкой сухую лазанью.

Все сразу насторожились.

– С тобой все в порядке? – встрепенулся Джастин.

Я дернула плечом, не поднимая глаз.

– Более-менее.

Меня осенила догадка. Тишина за столом, напряженные нотки в голосе Джастина, быстрые тревожные взгляды: ребята сразу же забеспокоились обо мне. День за днем я старалась убаюкать их, усыпить их бдительность, – я и не подозревала, до чего легко сделать обратное и какое грозное это оружие в умелых руках.

– Я тебе помог с Овидием, когда было нужно, – напомнил Дэниэл. – Забыла? Сто лет искал для тебя цитату – как там ее?

Я, разумеется, на удочку не попалась.

– Кончится тем, что я запутаюсь и пущусь рассказывать о Мэри Барбер[38] или о ком-нибудь там еще. Мысли у меня сегодня разбегаются. Я все время… – Я гоняла по тарелке кусочки лазаньи. – Да ладно.

О еде все начисто забыли.

– Ты все время – что? – переспросила Эбби.

– Отстань от нее, – вмешался Раф. – Я тоже не хочу слушать про Энн Финч, чтоб она провалилась. Если и Лекси не хочет…

– Ты чем-то расстроена? – вежливо спросил Дэниэл.

– Отвяжись от нее.

– Ладно, – отозвался Дэниэл. – Иди отдохни, Лекси. Отложим до лучших времен.

Я рискнула поднять на него взгляд. Он снова взялся за вилку и нож и сосредоточенно ел, лицо ничего не выражало, кроме задумчивости. Ход его не удался, и он невозмутимо, напряженно просчитывал следующий.

Я решила нанести упреждающий удар. После ужина мы сидели в гостиной, делая вид, что читаем, – заняться чем-нибудь вместе, например сыграть в карты, никто не предложил. В камине лежали зловещей кучкой вчерашние угли, воздух был сырой, промозглый; дом полнился звуками – то щелкнет что-то, то тревожно скрипнет половица, – и мы вздрагивали от каждого шороха. Раф ритмично, назойливо стучал башмаком по каминной решетке, я ерзала в кресле, меняя позу то так, то эдак. Джастин и Эбби заводились с каждой секундой, глядя на нас. Дэниэл как ни в чем не бывало склонился над книгой, где сносок было больше, чем текста.

Около одиннадцати я, как обычно, вышла в прихожую, оделась. И вернулась в гостиную, застыла на пороге.

– На прогулку? – спросил Дэниэл.

– Ага, – отозвалась я. – Может, успокоюсь. Джастин, пойдешь со мной?

Джастин вздрогнул, уставился на меня испуганно, как заяц при свете фар.

– Я? Почему я?

– Почему на этот раз не одна? – спросил с доброжелательным любопытством Дэниэл.

Я неловко пожала плечами:

– Лучше и не спрашивайте, ладно? Что-то в голове гудит. Я все думаю… – Я кусала губы, теребя платок. – Ночью страшные сны замучили.

– Кошмары, – сказал Раф, не повернув головы. – Какие еще “страшные сны”? Ты же не шестилетка!

– Что за сны? – спросила Эбби. Меж бровей у нее залегла тонкая, тревожная складочка.

Я мотнула головой:

– Не помню. Почти ничего. Просто… боязно там бродить одной.

– Но и мне боязно, – сказал Джастин. Видно было, что он расстроен. – Ненавижу там ходить – ей-богу, ненавижу, это вам не… Там ужас. Жуть. Может, кто-нибудь другой пойдет?

– Или, – подоспел на выручку Дэниэл, – раз тебе там так страшно, Лекси, почему бы не остаться дома?

– Потому что. Если не выйду на воздух, то рехнусь.

– Я с тобой, – вызвалась Эбби. – Поболтаем о своем, о девичьем.

– Ты уж не обижайся, – Дэниэл тепло улыбнулся Эбби, – но, сдается мне, маньяка-убийцу вам не напугать. Если боишься, Лекси, возьми с собой кого-нибудь покрупнее. Может, я с тобой?

Раф встрепенулся.

– Если ты идешь, – сказал он Дэниэлу, – то и я тоже.