Сколько нам еще жить?..

— Что-то метры у тебя длинные, — обиженно протянул Ромка, — тут все полста будет!

Стоящие в ожидании своей очереди засмеялись.

— Может, все сто?

— Слышь, старшина, пусть еще бросит, — попросил кто-то из пограничников.

— Давай, Жалнин, — милостиво разрешил старшина.

Роман снял фуражку, ремень, расстегнул все пуговицы гимнастерки, плюнул на ладони, потер ими. Как бы взвешивая, подкинул болванку и, громко охнув, метнул ее…

На этот раз граната пролетела тридцать восемь метров… Жалнин вновь возмутился:

— Метром надо мерить, а не шагами, у него вон какие циркули — раз шагнул — два метра есть… Неправильно это!

— Все правильно, — ответил ему стоящий рядом невысокий красноармеец с широкоскулым лицом, — до ящика мерили — тридцать семь метров. Как по уставу! Зачем твоя зря болтает?

— Посмотрим, сколько твоя кинет, — передразнивая его обиженно протянул Ромка. — Если ты на заставе первый по конному делу, это понятно, киргизы с пеленок в седло садятся… А тут — сила в руках нужна, меткость!

— А, ну, Улан, докажи ему, что ты не только наездник, но и отличный гранатометчик, — подзадорил кто-то из пограничников.

— Давай, Улан, давай. — добавил Алексей.

Разбежавшись, Улан метнул гранату.

Уже и без «циркулей» старшины было видно, что джигит не добросил гранату до той отметки, куда долетела граната Жалнина.

Ребята засмеялись, а Ромка удовлетворенно произнес:

— Ну, что? Это тебе не лошадка!..

Пограничники продолжали тренировку, но никому не удалось попасть в ящик. Дошла очередь и до Алексея. Он молча взял гранату и отошел от черты, почти вдвое увеличив дальность броска.

— Да ты, что, Лешка, сдурел? — крикнул Жалнин.

— Выпендривается, — добавил кто-то, — каши мало еще съел!

— Уй, джигит! — восхищенно воскликнул Улан.

Не обращая внимания на реплики, Алексей разбежался и метнул гранату…

Все провожали ее взглядом, пока она не грохнулась в ящик и белые щепки не взлетели вверх!..

Какое-то время стояла тишина, потом раздались возгласы:

— В самое яблочко!

— Ай, да Лешка!

— Твоя настоящий джигит! Меня так учи!..

Только Ромка скептически покачал головой:

— Случайное попадание… У каждого может быть!

Алексей внимательно взглянул на него, ничего не ответил, повернулся к старшине:

— Разрешите еще разок?

— Давай, Кравцов… Давай, дорогой, действуй!, — ободряюще разрешил тот.

В голосе старшины Алексей уловил и поощрение, и немую просьбу доказать, что такой бросок — не случайность, а результат длительных тренировок.

На этот раз Алексей отошел на десяток шагов дальше, чем при первом броске. И не стал разбегаться, а метнул гранату, стоя на месте.

…Дружные крики одобрения заставили стоящего невдалеке серого ишака недовольно закрутить головой.

— Ну, что, друг ситный? Может еще разок? — спросил Алексей у Романа.

— Сдаюсь, — с улыбкой поднял руки Жалнин, — скажи только, где ты так научился?

— У нас в деревне в городки любят играть. И мальчишки, и старики биты кидают…

— Городки — что такое? — спросил Улан, с восхищением глядя на Алексея.

— Игра такая… Из крутой толстой палки нарезают городки, ну, сантиметров по двадцать. Из них на земле строят разные фигуры: «Бабушка в окошке», «Поезд», «Пушка», «Змейка», много их! Фигуры эти стоят на передней черте квадрата, вычерченного на земле. Играющие делятся на две партии, вооружаются битами, тяжелыми березовыми палками и стараются ими выбить городки из квадрата. Метров за тридцать, а то и поболе кидают. Самая простая фигура — «Забор», это когда городки ставятся на передней линии. Ну, а самая сложная — «Конверт», когда городки ложатся по углам квадрата и один в центре. Такую выбить — серьезная штука. «Забор» тот, ежели приловчиться, можно одной битой снести! Есть у нас в деревне дед Макар, полный Георгиевский кавалер, он еще с япошками воевал. Уж такой заядлый городошник, не приведи бог… Так вот, он, одной битой на спор любую фигуру мог выбить. Она у него не просто так летит, а во всех направлениях крутится. Упадет в квадрат, крутанется и все городки, как корова языком, слижет!..

— А Георгиевские кресты ему за что дали, — спросил Жалнин, — за Веру, Царя и Отечество?

— В бога он не верит, царя не уважал, а вот Отечество для него много значит. В разведке он был. Однажды японского полковника выкрал, кляпом рот забил и, на себе принес. Японцы, они ведь худосочные все, много ли риса палочками съешь? Без хлеба ни веса, ни силы в человеке нет! Один раз батарею японскую подорвал. В бане на него посмотришь — весь в шрамах и рубцах… Места живого нет! А как выпьет, всегда просит, чтобы ему на гармошке сыграли и обязательно марш «Прощание славянки» и вальс «На сопках Манчжурии»…

— Настоящий джигит дед Макар! — воскликнул Улан, и, повернувшись к Ромке, спросил: — Зачем говоришь, что он за царя воевал? Зачем ему царь? Твоя бы пушка взорвал, полковника притащил?.. Сиди и молчи!

Пограничники засмеялись, а Жалнин добродушно махнул рукой на Улана:

— Ну, чего пристал? Отвяжись…

Алексей взглянул на Жалнина, и сердце его сжалось: серые глаза Романа напомнили ему глаза Васи… Какое-то неуловимое сходство было между ними…