Сколько нам еще жить?..

— Не считая собаки, — подхватил Ширали и кивнул на лежащего невдалеке от машины, в тени дувала огромного куцего волкодава с обрезанными ушами. Положив кудлатую голову на лапы, пес внимательно наблюдал за всем, что происходило возле родного дома. Он разок важно гавкнул хриплым басом, предупредив хозяина о том, что возле дома появились чужие. Теперь, вроде бы, его больше ничего не касалось, но это было далеко не так. Стоило кому-нибудь приблизиться к воротам, пес мгновенно бы среагировал на это.

Один из стоящих возле машины был коренаст, широкоплеч, с лицом, напоминающим печеное яблоко — столько было морщин. Несмотря на жару на нем были серая каракулевая шапка, темный костюм, черные лакированные туфли. Второй — был высок, с тонкими чертами лица, одет в серый кримпленовый костюм. Тот, что копался в двигателе, одет попроще: в рубашке с короткими рукавами, потертых джинсах, туфлях на высоком каблуке. Широким лицом был похож на того, что в каракулевой шапке, сам он был в тельпеке из золотистого сура. Когда пограничники поздоровались, коренастый спросил:

— Что за горе у тебя, солдат? Почему кричишь на всю улицу?

Андрей притворно вздохнул:

— У друга живот заболел!

Стоящие у машины заулыбались, а длинный поднял руку и прищелкнул пальцами:

— Вах! Разве это горе…

— Шучу я, — усмехнулся Андрей, мы с другом новую пьесу репетируем. Он муллу играет, а я его ученика…

— Верно, — подтвердил Ширали, — он — ученик, я — мулла, а — вы?

Стоящие у машины переглянулись, широкоплечий, понимающе кивнул.

— Понимаем… Служба…

С этими словами он протянул пограничникам паспорт. Вслед за ним предъявили свои документы и его друзья. Ширали и Андрей внимательно проверили их — все было в порядке.

— Из соседнего села, — уточнил Ширали, возвращая паспорта, — поэтому и не знаем вас.

— Своих-то мы всех… — добавил Андрей, и, кивнув на машину, спросил: — Не слушается?

— Бензин есть, вода есть, — объяснил тот, что возился в двигателе, а заглохла и все! Может быть потому, что новая еще?..

— Из Еревана родственники доставили, — словоохотливо объяснил коренастый.

— Часа два уже мучаемся, — грустно объявил длинный, — может, разбираетесь…

— Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь! — воскликнул Андрей.

— Как-нибудь не надо, — солидно изрек коренастый. — Хорошо надо!

— Раз надо, значит будет, — подтвердил Андрей. — Прошу отойти в сторону… И ты, — кивнул он замешкавшемуся шоферу.

— Почему? — удивленно спросил тот.

— Секрет фирмы не хочу выдавать, — усмехнулся Андрей, — давай, двигай!

Когда все отошли, Андрей аккуратно засучил рукава и склонился над злополучным двигателем.

— Наладит? — поинтересовался у Ширали коренастый.

— Инженер он, — солидно ответил Ширали. — Любую машину с закрытыми глазами… И тут же подумал: «Вдруг опозорится! Вот уж стыдно будет. Давай, Инженер, давай!..»

Андрей забыл обо всем и обо всех… Перед ним был больной, которому требовалось поставить диагноз и излечить от всех болячек. Быстрые, сноровистые пальцы привычно ощупывали детали мотора: карбюратор… бензонасос… свечи… трамблер… Ага!.. Ну, конечно…

…Уже по тому как Андрей уверенно захлопнул капот и стал не спеша вытирать руки, Ширали понял, что не зря его друга величают Инженером! Сев за руль, Андрей включил зажигание, нажал стартер, и двигатель мягко зашуршал на малых оборотах. Андрей прижал газ и машина мощно взвыла. Андрей сделал широкий приглашающий жест:

— Прошу, все в полном ажуре! Работает как зверь!

Все подошли к «Волге», высококаблучник уселся за руль, включил мотор — машина бархатисто заурчала…

— А что было? — высунулся он из дверцы.

— Секрет фирмы, — улыбнулся Андрей, — что было, того нет, качество гарантирую!

Все пожали Андрею руку, а заодно и Ширали. Коренастый весело произнес:

— Ай, спасибо, Инженер, что бы мы без тебя делали! Приезжай к нам — дорогим гостем будешь… А теперь вот, держи…

Достав две радужные бумажки, он протянул их Андрею:

— Да, вы что, — начал было Ширали.

Но он не договорил…

Андрей спокойно взял деньги и, аккуратно положил в карман. Даже спасибо не сказал.

Фыркнув сизоватым дымком «Волга» плавно тронулась и быстро покатила по пыльной улице.

Проводив машину рассеянным взглядом, Ширали испытывающе посмотрел на друга, однако его взгляд не произвел на того ни малейшего впечатления. Андрей беззаботно насвистывал веселую мелодию и в такт пристукивал носком сапога.

— Как ты мог? — вымолвил, наконец, Ширали.

— Что?

— Деньги взять!..

— Дают — бери, бьют — беги! Извечная формула жизни… Я что — просил их?

— Нет… Но все равно!

— Каждый труд должен вознаграждаться! Даром сейчас и бороду не бреют.

— Ты и дома этим занимался?

— А что особенного? Я трачу время, силы, энергию. Так почему мне не должны платить за это? Если, к примеру, я понесу свои туфли в ателье, мне их даром починят? За глаза красивые? Нет, Ширали, ты уж меня извини… Художники, между прочим, тоже не святым духом питаются. За свои работы они деньги получают. Потому что человеку надо на что-то жить, где-то жить… Может, ты даром все будешь делать?

— Да уж как ты червонцы сшибать не стану.