Сколько нам еще жить?..

Еще не осознав до конца, что произошло, Андрей кинулся бежать. Горячий ветер хлестал в лицо, кирзовые сапоги сразу стали тяжелыми, увязали в песке. Сердце учащенно билось под курткой. Андрей побежал не по дороге, а сокращая путь, взбирался на холм, подминая верблюжью колючку. Подъем был крутым, но он не замечал этого. В такт ударам сердца билась тревожная мысль: «Трактор… Мальчишки… Мальчишки!!!»

С вершины холма он увидел, что там, где дорога делала крутой поворот, лежала на боку грузовая машина объятая пламенем, к его рыжему цвету примешивался зловещий черный дым. Невдалеке от машины стоял трактор, оторванная тележка валялась вверх колесами. Рядом были разбросаны разорванные мешки с удобрениями и желтая земля покрылась словно снегом. Около пылавшей машины суетились мальчишки и высокий худой мужчина…

Мысль работала четко: «Машина шла на большой скорости, и когда из-за поворота выскочил трактор водитель, видимо, растерялся, не успел отвернуть на узкой дороге и врезался в прицеп.

Когда Андрей подбежал к машине, пламя яростно гудело, и черные клубы дыма заслонили все. Мальчишки суетились вокруг водителя, сбивали с его одежды пламя, а он рвался к машине, что-то кричал. Лицо его было в ссадинах и кровоподтеках, видимо, при столкновении он сильно ударился.

«Кто-то еще в кабине, — мелькнула у Андрея мысль, — пропадет…»

— Женщина, — сквозь рев пламени крикнул водитель, — женщина осталась…

Машина лежала на правом боку. Дверца со стороны водителя было открыта, и проем кабины казался узким колодцем, из которого, тянулись языки багрового пламени и черного дыма.

Андрей встретился глазами с мальчишками. Они испуганно смотрели на него, и в их глазах он прочитал немой вопрос: «что делать?..»

— Женщина там… Женщина, — отчаянно выкрикнул мужчина и, снова рванувшись к машине, упал со стоном на землю.

Еще полностью не осознав, как все это произойдет, не обдумав детали, Андрей понял, что надо спасать незнакомую ему женщину. И стоило это осознать, как сразу же пришли ясность и четкость в действиях.

Он набрал полную грудь воздуха, потуже натянул панаму и, прикрыв лицо согнутым локтем, полез в кабину. Его руки натолкнулись на мягкое, безвольное тело. Он крепко ухватил его и, чувствуя, что задыхается, а огненные языки нестерпимой болью лижут лицо и тело, потянул женщину вверх.

Мешала баранка руля, женщина казалась неимоверно тяжелой. Все это его существо просило, требовало, приказывало — отпустить этот непомерный груз, спасаться самому. Усилием воли он подавлял это желание и, стиснув зубы, морщась от нестерпимой боли, все тянул и тянул обмякшее тело. В самый критический момент, когда легкие разрывались от дыма и жары, а жгучая боль заполнила каждую клеточку тела, он почувствовал, что вытащил женщину и, сделав последний рывок, вывалился с ней из кабины… «Надо было лобовое стекло разбить», — мелькнула мысль. Она была последней…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

«Из описания нападения банды сына Джунаид-хана на заставу Чемоклы-Ченга

16 июня 1929 г.

…15 июня 1929 г. получены вторично сведения от местного населения, что на колодце Чай-Пури, северо-восточнее заставы Ак-Рабат обнаружена неизвестная банда численностью 60—70 чел., вооруженных английскими 11-зарядными винтовками. Данные от 14—15 июня подтверждаются и как впоследствии выяснилось бандитская шайка численностью 70 вооруженных всадников под командой сына Джунаид-хана перешла на нашу сторону с целью разведки местности и установлению водных источников».

Отец и сын сидели за полосатым, сотканным из верблюжьей шерсти дастарханом, не торопясь ели шурпу, приготовленную из каурмы. Заедали петиром — слоеными лепешками из пресного теста. Когда окара — коричневая деревянная чашка опустела, Овез и Бекмурад, потерев жирные пальцы о дастархан, принялись молиться, воздавая хвалу аллаху.

Сын знал, что после обильной и вкусной еды у отца всегда улучшается настроение и решился рассказать о том, что произошло в чайхане у Селима. Старый Овез сразу помрачнел, постукивая пальцами по острому колену, что служило явным признаком закипающего гнева…

— Какой шайтан понес тебя в чайхану? — зло спросил сына. — Говорил — не ходи туда. Селим — человек скользкий, с пограничниками дружбу ведет… Зачем с гяуром чай пил? Нож показывал!.. Отвечай! Ну!

— Таких ножей много, — пожал плечами Бекмурад, — на нем ничего не написано…

— Для тебя — нет, а для других — может да… Они к тебе присматривались. Узнать хотели, как себя поведешь?

— Как всегда себя вел!