Скопус-2

Чугунный летчик, натянув перчатку,
Бежит сквозь парк размеренной стопой,
Купальщицу чугунную минует,
Она — за ним, и вот уже вдвоем
Они аллеи длинным шагом мерят,
И толстый снег недвижно на плечах
Лежит, как меховая оторочка.

Все это — ночью. Ковыляет вслед
Чугунный мальчик с околевшей рыбкой,
Обледенелой ивою луна
Сплошь забрана, как арфой. Тишина
Недолгой представляется и зыбкой,
Но все-таки стоит. И длинный шаг
Не отдается, не звучит в ушах,
Чугунным льдом на озере не дрогнет,
В пустых аллеях эха не родит,
Где вылитый из бронзы эрудит
Посмертно размышляет о наградах:
Мол, и за гробом в них бывает прок —
Но, неспособный двигаться без ног,
Завистливо косит вослед бегущим…

Эпохе тоже краткий век отпущен,
Не потому ли парки застолбить
Она спешила, пьедесталы сеять,
Чтоб статуи чугунные взошли
Полночным урожаем многотонным,
И сквозь валящий непроглядный снег
Свой бесконечный продолжали бег.

1987

«Нет кладбища, где погребен мой дед…»

Нет кладбища, где погребен мой дед.
А если бы и было — нет могилы.
Кто помнил место, все убиты вслед.
Из яра указать не хватит силы.
Кладбищенских архивов тоже нет.

Меня назвали в честь него. Потом.
На лад, конечно, греческий и русский.
Отец вернулся — этот жуткий слом —
Срывался, не выдерживал нагрузки,
Хотя жена была и новый дом.

Но не было могилы. Только в яр
Он мог пойти, и там спросить у глины.
И возвращался по ночам кошмар,
Где следствия смешались и причины,
И дым к утру виденья застилал…

Но где они? Где все погребены,
Весь этот хворост, напитавший печи,
Насытивший жерло большой войны?
(Мы, стало быть, в долгу у русской речи,
Другою, правда, и не снабжены…)

А кладбище еврейское снесли.
На этом месте что-то возводили
И возвели. Теперь уж возвели.
А праха не осталось. Даже пыли.
Другая почва. Нету той земли.
Что до надгробья, то стоит оно
Над матерью. На камне эти лица —
Эмалевое странное окно.
Не стоит беспокоиться и злиться.
Как в небе ясно.
Как в земле темно.

«Костью жженой и газовой сажей…»

Костью жженой и газовой сажей
По весне не случайно залит
Подмалевок текучих пейзажей,
Тех, что май с полотна соскоблит,

Чтобы краски сменить на иные
Пред лицом просиявших небес
И дворы написать проходные,
Где брандмауэр желтый облез,

Черных лестниц железные счеты,
Стертость камня и ржавость гвоздя
Воплотить без особой охоты,
Этак вскользь, невзначай, проходя,

Глядя вверх, где из серого брюха
Выползает слепящий закат
Желтой музыкой тихой, вполуха,
О которой впотьмах говорят.

1987

«Этот лист сентябрьский, еще зеленый…»