Скопус-2

Как быстро тает этот белый дым,
твои черты уже неразличимы.
Я полечу за голосом своим,
за ту черту, где солнечные зимы.
За волны, за песчаные холмы,
где грустный ангел времени смеется.
Не спрашиваю, свидимся ли мы
В границах расстояния и солнца.
Все золотое — берег и прибой,
родной земли осеннее убранство.
И время между мною и тобой
послушно превращается в пространство.

1990

«Мы были высоко — куда уж выше…»

Мы были высоко — куда уж выше.
Смеялось солнце, руки протянув.
Внизу кружились птицы, плыли крыши,
И колдовал над миром стеклодув.
И возникал боярышник прозрачный,
Легко мерцая в небесах ночных
Над жизнью призрачной, над голубиным плачем,
Одаривая светом нас двоих.
Что затевал он, в небесах летая,
Что выдувал он в воздухе ночном.
Раскачивалась тучка золотая…
И может, стеклодув тут ни при чем.

1988

«Кто над судьбой моей колдует…»

Кто над судьбой моей колдует,
чей это голос, чья рука?
Ах, это просто ветер дует
откуда-то издалека.
И что мне видится и снится?
Теплом придуманным живу.
Ах, это просто плачут птицы,
рассеивая синеву.
И небо надо мной бездонно,
и бесконечна, и мала
от Цфата до Иерихона
моя последняя земля.

1986

«Чем дольше живешь, тем прозрачнее пишешь…»

Чем дольше живешь, тем прозрачнее пишешь.
Так кожей сухою обтянута кость,
и ласточки выше, над самою крышей,
и все торопливей прощается гость.
Чем дольше живешь, тем дорога короче,
пространнее небо, теснее земля,
и радостней дни, и тоскливее ночи,
и утро приходит, пространство деля.
Чем дольше живешь, тем отчетливей облик
пейзажа, что виден всегда из окна,
и горше напиток, и медленней отклик,
и к жизни, и к смерти — дорога одна.

1989

«Как грело, как горело…»

Как грело, как горело.
                  Добела
как раскаляло.
            До безумной глади.
Все двигалось в таком нездешнем ладе,
и все сады, в которых я была,
сошлись теперь в невиданном раскладе.
Как серебрилось, поднималось вверх,
подкатывало к горлу, отпускало,
до белого, до сладкого накала,
которому ни времени, ни мер.
И вся пыльца далеких стратосфер
над нашими плечами колдовала.

И как потом все исчезало вмиг.
Ни снега, ни садов, ни звезд, ни влаги,
И Бог уже не хлопотал о благе,
внезапно оставляя нас одних.
И все волшебники, и сводники, и маги
чуть усмехались во дворцах своих.

1990

«Улетают в чудном хороводе…»

Улетают в чудном хороводе,
не прощаясь с нами, журавли.
Смерти нет.
         А просто мы уходим
На другую сторону земли.
Где-то там за солнечной горою,
может быть, продлится жизнь моя,
и легко глаза свои закрою,
больше не боясь небытия.

1990

«Вот и скажут — пора умирать…»