Скопус-2

Вот и скажут — пора умирать,
Голубиное лето ушло.
Надо тело к земле примерять,
чтоб душа превратилась в крыло.
Вот и крикнет в совином лесу
Темный филин — и, значит, пора:
Хватит душу держать на весу,
Не хватило на вечность ребра.
И коснется слабеющих век
Пришлый путаник небытия.
Но за то, что так короток век,
До конца буду счастлива я.

1989

Елена Игнатова

«Век можно провести, читая Геродота…»

Век можно провести, читая Геродота:
То скифы персов бьют, то персы жгут кого-то…

Но выцветает кровь.
В истории твоей —
Оливы шум, крестьянский запах пота.

Мельчает греков грубая семья,
Спешит ладья военная в Египет.
Мы горечи чужой не сможем выпить.
Нам — только имена, как стерни от жнивья,
А посох в те края на камне выбит…

И где она, земля лидийских гордецов,
Золотоносных рек и золотых полотен,
Где мир — в зародыше, где он еще так плотен,
Где в небе ходит кровь сожженных городов,
Где человек жесток и наг и беззаботен…

1974

Пастораль

На немнущихся лугах,
Где нежнее влаги зелень,
Пастухами плащ расстелен,
Кнут и дудочка в руках.

Кнут и дудочка — в траве…
Лапти из древесной кожи.
Клевер буйствует… И, Боже,
Небо льется к голове!

Там, где легкие ручьи,
Пляшут ноги без обутки,
В горловину праздной дудки
Заползают муравьи,

У кустов блестит роса,
Стадо засыпает сладко.
Два козла играют в прятки.
Пастушок румяной пяткой
Улетает в небеса.

1974

«Окостенелый свет расправлен в декабре…»

Окостенелый свет расправлен в декабре.
Леса оголены и встали без дыханья,
и в длинной полынье на утренней заре —
волос безжизненное колыханье.

Угольного зрачка движенья неживы,
и тени на лице на смертные похожи.
Блестящий низкий лоб и скул монгольских
                              швы —
меж черною водой и ледяною кожей.

Восходит нежный пар — дыханья волокно,
колеблет волосы подводное движенье…
Лежит российская Горгона. Ей темно,
и тонкой сетью льда лицо оплетено,
и ужаса на нем осталось выраженье…

1975

«Лето. Солнечные плесы. Ветер на полях…»

Лето. Солнечные плесы. Ветер на полях,
начинаются покосы, грозы в тополях.
В грязном озере лягушки, косяки мальков,
под кроватью у мальчишки — банка червяков.

Лето. И ослепло сердце — ни судьбы, ни пут.
Кто мы? Брата или деда в рекруты сдают?
И ответят: «Вы в России, а запрошлый год
о войне в Ерусалиме толковал народ».

1983

«Ничего не проси у страны — ни любви, ни суда…»