Скорбь Сатаны

Мы ждали, когда откроется следующая и последняя картина – «Вера и материализм»; и она оказалась наиболее волнующей из всех. Зал постепенно погрузился во тьму, и мы увидели невероятно красивый пейзаж на морском берегу. Полная луна величаво сияла над спокойными водами, и в небо на радужных крыльях взмывало одно из прекраснейших созданий, когда-либо порожденных мыслью поэта или художника. К груди она прижимала букет из лилий; глаза ее лучились божественной радостью, надеждой и любовью. Слышалась необыкновенная музыка: где-то поодаль звучал радостный хор голосов; земля и небо, море и воздух были заодно с возносившейся душой, что поднималась все выше и выше, в бездонное небо. Мы неотрывно следили за ней, исполненные восторга и радости, но вдруг ударил гром, и сцена погрузилась во тьму; послышался рев бурных волн. Свет луны померк, оборвалась музыка, все озарило зловещее, все усиливавшееся красное зарево, и явился Материализм – сверкавший белизной человеческий скелет со зловещей ухмылкой! Все взгляды были прикованы к нему, и вот он рассыпался грудой костей, где сперва показался один извивающийся червь, затем другой проник в глазницу черепа. В зале слышались возгласы ужаса, зрители вскакивали со своих мест; один из них, именитый доктор наук, пробрался мимо меня к выходу, бормоча: «Может, кому-то из вас это и кажется забавным, но я считаю, что это отвратительно!»

– Совсем как ваши теории, профессор! – раздался звучный, насмешливый голос Лучо, что встал у него на пути, и в театре снова зажегся яркий свет. – Одних они забавляют, а кому-то кажутся отвратительными! Прошу прощения, разумеется, это всего лишь шутка! Но эту картину я создал специально для вас!

– Вот как?! – огрызнулся профессор. – Что ж, я ее не оценил!

– Однако стоило бы, так как с научной точки зрения она вполне правдива, – заявил все еще смеющийся Лучо. – Вера, на крыльях летящая к несуществующему раю, не может быть научно обоснована, разве не об этом вы говорили? Но скелет и черви вполне в духе вашего учения! Ни один материалист не станет отрицать, что в конце концов мы все придем к подобному состоянию. Определенно, некоторые дамы совершенно побледнели! Как странно – все, следуя моде и идя на поводу у прессы, должны принять материализм как единственно возможное учение, но их неизбежно пугает, или, вернее, оскорбляет естественный конец тела, чей материальный путь завершен!

– Что ж, последняя картина была не из приятных, – сказал лорд Элтон, покидая театр; за его руку откровенно цеплялась Диана Чесни. – Нельзя сказать, что она в духе празднества!

– Но не для червей! – весело возразил Лучо. – Идемте, мисс Чесни, и вы, Темпест, вместе с леди Сибил; проследуйте за мной в сад, где зажгутся мои блуждающие огоньки!