Скорбь Сатаны

Свадьба моя состоялась в назначенный день в июне со всей пышностью и экстравагантностью, соответствующими положению, занимаемому мной и моей невестой. Нет нужды приводить здесь пространное описание церемонии – в любом модном дамском журнале нашлась бы истерическая, напыщенная статья, где была описана свадьба графской дочери и владельца пяти миллионов. Зрелище было невероятным – стоимость одних только дамских шляпок затмила всю торжественность и святость божественного таинства. Грозные слова «Я требую этого от вас обоих, так как ответ вам придется держать в день Страшного суда» привлекли куда меньше внимания, чем восхитительные потоки жемчуга и бриллиантов, струившихся по расшитому серебром шлейфу невесты до самых плеч. На свадьбе присутствовало все светское общество без исключения – то есть все те, кто хоть и составляет наименьшую часть всего общества, но делает вид, что его не существует. Сам принц Уэльский почтил нас своим присутствием; свадебный обряд провели два сановных церковника, величественные в своих белых стихарях и внушающие почтение своей упитанностью и багровостью сальных лиц; моим шафером был Лучо. Он был в прекрасном настроении, почти что в исступлении, и по пути в церковь развлекал меня разнообразными анекдотами, преимущественно из жизни священнослужителей. Когда мы подъехали к зданию, спустившись с подножки экипажа, он со смехом сказал мне:

– Доводилось ли вам, Джеффри, слышать о том, что дьявол не может войти в церковь, так как боится венчающего ее креста и креста внутри?

– Да, слыхал какие-то похожие глупости, – ответил я, глядя в его красивое лицо и глаза, сверкающие озорством.

– Это действительно глупости, так как придумавший эту небылицу забыл об одном, – продолжил он, переходя на шепот, когда мы проходили под резным готическим портиком. – Здесь есть кресты, но есть и священники! А где есть священник, есть и дьявол!

То, с каким видом он сделал столь дерзкое замечание, почти заставило меня расхохотаться. Низкие ноты органа нежно звучали в тишине, напоенной ароматом цветов, и настроение мое быстро сменилось на торжественное. Опершись на ограду алтаря в ожидании невесты, я, должно быть в сотый раз, обнаружил, как удивительно горд и царственно держится мой спутник. Сложив руки на груди и вскинув голову, он рассматривал украшенный лилиями алтарь, и в его задумчивых глазах читалась странная смесь почтительности и презрения.

В тот день случилось нечто, стоявшее особняком среди всего блеска и великолепия церемонии. Это произошло, когда мы расписывались в книге актов. Сибил, прелестная, словно ангел в своем белом платье, поставила подпись на листе, и Лучо поклонился ей.

– Будучи шафером, я напоминаю о старинном обычае! – воскликнул он и поцеловал ее в щеку. Кровь бросилась ей в лицо, затем она сильно побледнела и, сдавленно вскрикнув, лишилась чувств на руках одной из подруг невесты. В сознание она пришла лишь через несколько минут, но развеяла мои тревоги и страхи друзей, уверяя нас, что всему виной жара и волнения дня. Взяв меня под руку, она, улыбаясь, прошла к алтарю меж рядами сиятельных друзей, смотревших на нее с завистью. Все они завидовали ее счастью не потому, что она вышла замуж за достойного или одаренного человека, а потому, что стала женой пяти миллионов! Я был придатком миллионов – и больше никем. Она надменно вскинула голову, хотя я чувствовал, что она дрожит. Торжественно гремел свадебный марш Вагнера. Позже я вспомнил, что под венец она шла, ступая по розам. Ее атласная туфелька топтала сердца тысячи невинных созданий, что были милее Господу, чем она – крохотные, безобидные души цветов, целью существования которых была благоуханная красота, были загублены ради тщеславия одной-единственной женщины, для которой не было ничего святого. Но я забегаю вперед – тогда я спал сном глупца, представляя, что умирающие цветы с радостью гибли под ее пятой.

После церемонии в доме Элтона был устроен роскошный прием, и пока гости наслаждались болтовней, едой и напитками, мы с моей новоиспеченной супругой собирались в свадебное путешествие, осыпаемые щедрыми комплиментами и пожеланиями всего наилучшего. Нашим друзьям, напоенным отборнейшим шампанским, даже удалось выглядеть искренними. Последним, у самого экипажа, с нами прощался Лучо, и расставание с ним наполняло меня невыразимой тоской. Мы были почти неразлучны с ним с того самого часа, как начали пробиваться ростки моего будущего счастья, и его изобретательности и дипломатичности я был обязан всем – моим успехом в обществе, и даже своей женой. Хотя в спутницы жизни мне удалось заполучить прекраснейшую из женщин, я не мог и помыслить о том, чтобы даже на время расстаться с моим талантливым, блистательным другом – к радости свадьбы примешивалась боль разлуки. Облокотившись на окно экипажа, он глядел на нас и улыбался нам.

– Мыслями я буду повсюду сопровождать вас, куда бы вы ни отправились! А когда вы вернетесь, я буду первым, кто встретит вас на пороге вашего дома. Загородная вечеринка назначена на сентябрь, если я верно помню?