Скорбь Сатаны

– Она, я полагаю, была фавориткой царя. Если вы жалеете о том, что она скрыла свое лицо от вас, мне очень жаль! – но уверяю вас, в том не было моей вины! Ложитесь спать, Джеффри, вы выглядите ошеломленным. Видения плохо на вас влияют, но они лучше реальности, поверьте мне!

Почему-то я не мог ему ответить. Я поспешно оставил его и спустился вниз, чтобы попытаться заснуть, но все мои мысли были жестоко спутаны, и меня больше, чем когда-либо, начало охватывать чувство усиливающегося ужаса – ощущение, что мной командует, меня контролирует и, так сказать, ведет за собой сила, что никогда раньше не была столь сильна; в ней было что-то неземное. Это было самое неприятное ощущение, – временами я съеживался от взгляда Лучо, – время от времени я действительно почти съеживался перед ним, настолько сильным становился мой необъяснимый страх перед его присутствием. Не столько странное видение «Прекрасного Города» было причиной этого, – ведь, в конце концов, по его словам, это был всего лишь гипнотический трюк, и поскольку я был сам в этом убежден, но весь его облик внезапно начал меняться, производя на меня такое впечатление, какого никогда раньше не бывало. Если в моих чувствах к нему медленно происходили какие-то перемены, то, несомненно, казалось, что меняется и он сам в равной степени по отношению ко мне. Его властные манеры стали более повелительными, его сарказм – более язвительным, его презрение к человечеству проявлялось более открыто, и он чаще говорил о нем вслух. И все же я восхищался им с прежней силой, – я получал удовольствие от беседы с ним, будь она остроумной, философской или циничной, – я не мог представить себя без его общества. Тем не менее сознание мое все больше омрачалось – наше путешествие по Нилу стало для меня бесконечно утомительным, настолько, что почти до того, как мы прошли половину пути вверх по реке, мне захотелось снова повернуть назад, и я желал, чтобы путешествие поскорее закончилось. Инцидента, произошедшего в Луксоре, было более чем достаточно, чтобы усилить это желание. Мы пробыли там несколько дней, исследуя район и посетив руины Фив и Карнака, где шли раскопки гробниц. В один из дней на свет извлекли нетронутый саркофаг из красного гранита – в нем находился богато расписанный гроб, который был вскрыт в нашем присутствии, и оказалось, что в нем находится искусно украшенная мумия женщины. Лучо проявил свою способность разбираться в иероглифах и вкратце и с поразительной точностью перевел историю трупа в том виде, в каком она был изображена внутри гробницы.

– Танцовщица при дворе королевы Аменартес, – объявил он нескольким заинтересованным зрителям, что вместе со мной стояли вокруг саркофага, – которая из-за своих многочисленных грехов и тайной вины, сделавших ее жизнь невыносимой, а дни полными разврата, умерла от яда, что приняла сама, по приказу царя и в присутствии служителей закона. Такова история этой дамы в сжатом виде. Конечно, есть много других подробностей. На вид ей было всего двадцать лет. Что ж! – и он улыбнулся, оглядывая свою маленькую аудиторию. – Мы можем поздравить себя с тем, что продвинулись вперед со времен этих чрезмерно строгих древних египтян! Грехи танцовщиц у нас не принимают всерьез! Посмотрим, на кого она похожа?

Представители власти, заинтересованные в этих открытиях, не выдвинули никаких возражений, и я, до этого дня никогда не видевший, как распеленывают мумии, наблюдал за процессом с большим интересом и любопытством. Когда одна за другой были сняты душистые бинты, стала видна длинная прядь орехово-каштановых волос, тогда те, кто занимался этим, стали работать осторожнее и со всевозможной деликатностью.

Сам Лучо помогал им раскрыть лицо. Когда это было сделано, меня охватил какой-то болезненный ужас – хотя черты лица были коричневыми и жесткими, как пергамент, их контуры были узнаваемы, и когда все лицо предстало моему взору, я чуть не выкрикнул вслух имя Сибил! Потому что это было похоже на нее! – каким чудовищным было сходство! – и когда в воздухе до меня донесся слабый, наполовину ароматный, наполовину гнилостный запах развернутого савана, я отшатнулся и прикрыл глаза. Мне невольно вспомнился тонкий аромат французских духов, исходивший от одежды Сибил, когда я нашел ее мертвой. Как эти тошнотворные испарения были похожи друг на друга! Мужчина, стоявший рядом со мной, увидел, что я покачнулся, словно собираясь упасть, и подхватил меня под руку.

– Боюсь, вы перегрелись на солнце? – ласково спросил он. – Этот климат не всем подходит.

Я выдавил улыбку и пробормотал что-то о мимолетном приступе головокружения, затем, придя в себя, со страхом посмотрел на Лучо, который внимательно изучал мумию с любопытной улыбкой. Вскоре, склонившись над гробом, он достал из него золотой медальон тонкой работы.