Скорбь Сатаны

– Я спущусь в свою каюту, – продолжал я, стараясь говорить как можно спокойнее, – быть может там я останусь один… – Я снова дико и непроизвольно захохотал и, пошатываясь, побрел прочь от него вниз по трапу, боясь оглянуться, чтобы не увидеть, как три ужасных, роковых тени следуют за мной.

Оказавшись в безопасности в своей каюте, я яростно захлопнул дверь и в лихорадочной спешке схватил мой кейс с пистолетами. Я достал один и зарядил его. Сердце мое бешено колотилось, я не отрывал глаз от пола, чтобы они не встретились с мертвыми глазами Сибил.

– Один щелчок спускового крючка, – прошептал я, – и все кончено! Я познаю покой – ни чувств, ни образов, ни боли. Ужасы больше не смогут преследовать меня… и я усну!

Я твердо приставил оружие к своему правому виску… как вдруг дверь моей каюты открылась, и в комнату заглянул Лучо.

– Простите меня! – сказал он, оглядев меня. – Я понятия не имел, что вы были заняты! Я удалюсь. Я бы ни за что на свете не стал вам мешать!

В его тонкой насмешке было что-то дьявольское; движимый внезапным чувством отвращения, я повернул пистолет дулом вниз и крепко прижал его дуло к столу.

– И это говорите вы! – воскликнул я в великой тоске. – Вы говорите так, хоть видите, что со мной! Я считал вас своим другом!

Он пристально посмотрел на меня… его глаза стали огромными и великолепно засияли со смесью презрения, страсти и печали.

– Правда? – И снова ужасающая улыбка осветила его бледные черты. – Ты ошибался! Я твой враг!

Последовало ужасное молчание. Что-то зловещее и неземное в выражении его лица повергло меня в ужас… Я задрожал и похолодел от страха. Машинально я вложил пистолет в кейс, затем бессмысленно и жалко уставился на него, увидев, как его темная и мрачная фигура, казалось, увеличивается, возвышаясь надо мной, словно гигантская тень грозовой тучи! Моя кровь застыла от невыразимого тошнотворного ужаса… затем густая тьма застила мой взор, и я рухнул без чувств!

XL

Гром и дикий шум, блеск молнии, сокрушительный рев огромных волн, вздымающихся ввысь, словно горы, и с шипением разрывающихся на части в воздухе, – от этого свирепого буйства диких стихий, выпущенных на волю в кружащемся неистовом танце смерти, я наконец очнулся, содрогаясь всем телом от потрясения. Шатаясь, поднявшись на ноги, я стоял в черном мраке своей каюты, пытаясь собрать свои рассеянные силы, – электрические лампы были погашены, и только молния освещала могильный мрак. Неистовые крики эхом отдавались надо мной на палубе, похожие на вопли демонов, звучавшие то торжественно, то отчаянно, то угрожающе, – яхта металась, как загнанный олень среди яростных волн, и каждый страшный раскат грома, казалось, грозил расколоть ее надвое. Ветер выл, как сам дьявол в муках, – он кричал, стонал и всхлипывал, будто наделенный телом, которое испытывало невыразимые мучения, затем он устремлялся вниз с яростью, как на широких крыльях, и при каждом гневном порыве я думал, что судно непременно должно перевернуться. Забыв обо всем, кроме грозившей мне опасности, я попытался открыть дверь. Она была заперта снаружи! Я был в плену! Мое возмущение этим открытием пересилило все остальные чувства, и, колотя обеими руками по деревянным панелям, я звал, я кричал, я угрожал, я сквернословил, – все напрасно! Дважды сброшенный с ног перевернутой вверх тормашками яхтой, я все еще продолжал отчаянно колотить и звать, стараясь перекричать отвлекающий шум, который, казалось, завладел кораблем от края до края, но все безрезультатно, – и наконец, охрипший и измученный, я остановился и прислонился к неподатливой двери, чтобы восстановить дыхание и силы. Гроза, казалось, набирала силу и шумела все сильнее – молнии сверкали почти непрерывно, а раскаты грома следовали за каждой вспышкой так мгновенно, что не оставляло сомнений в том, что она была прямо над нами. Я прислушался и вскоре услышал исступленный крик:

– Берегись!

За этим последовали раскаты нестройного смеха. Охваченный ужасом, я напрягал слух, прислушиваясь к каждому звуку, и вдруг кто-то рядом заговорил со мной, как будто сама тьма вокруг меня обрела дар речи.

– Берегись! Вокруг буря, опасность и гибель! Рок и смерть! Но после – Жизнь!

То, как прозвучали эти слова, наполнило меня таким неистовым ужасом, что я в полном отчаянии упал на колени и почти взмолился Богу. Всю свою жизнь я не верил в него и отвергал его. Но я слишком обезумел от страха, чтобы подобрать слова; густая темнота, ужасный рев ветра и моря, дикие, смятенные крики – все это представлялось мне так, словно сам ад вырвался на свободу, и я мог лишь стоять на коленях и дрожать. Внезапно над всем остальным шумом послышался свистящий звук, похожий на звук приближающегося чудовищного вихря, – звук, который постепенно превратился в воющий хор тысяч голосов, несущийся вместе с порывистым ветром, – свирепые крики смешались с раскатами грома, и я вскочил, уловив слова:

_{«СЛАВЬСЯ, САТАНА! СЛАВЬСЯ!»}