Скорбь Сатаны

– Таково было мое предназначение, – наконец проговорила она, – к этому я и пришла – стать собственностью богатого мужчины. Многие смотрели на меня, намереваясь купить, но не могли уплатить ту цену, что назначил отец. Прошу, не стоит так печалиться! Я говорю вам правду, это обычное явление – все незамужние женщины из высшего общества Англии выставлены на продажу, подобно черкешенкам на варварском рынке рабов. Вижу, вы хотите возразить, хотите заверить меня в своей преданности – в этом нет нужды, я вполне уверена в том, что вы меня любите так, как только способен любить мужчина, и я довольна. Но вы не знаете, какова я на самом деле – вас привлекает моя внешность, мое тело, и вы восхищаетесь моей юностью и невинностью, которые приписываете мне. Но я не молода – ни сердцем, ни чувствами. Когда-то я была юной, в Уиллоусмире, где меня окружали цветы, птицы и честные, бесхитростные создания лесов и полей, но хватило одного сезона в столице, чтобы сгубить ее, одного сезона ужинов и балов и чтения модных романов. И вот вы написали книгу, а значит, должны кое-что понимать в обязанностях автора, понимать, какая серьезная и даже ужасная ответственность лежит на писателях, какая разрушительная и тлетворная сила кроется в созданных ими книгах, отравляющих разум тех, кто когда-то был чист и здоров. Основная идея вашего романа благородна; из-за этого он по большей части нравится мне, но он не так убедителен, каким мог бы стать. Написан он хорошо, но, когда я его прочла, у меня сложилось впечатление, что сами вы не вполне верите в те идеи, что хотели внушить, и поэтому своих целей вы не достигли.

– Я уверен в вашей правоте, – сказал я, испытывая невероятное унижение. – Книга эта ничтожна, она всего лишь наделала шума в этом сезоне.

– Так или иначе, – продолжала она, и блеск ее глаз выдавал всю силу ее чувств, – вы не очернили свое перо порочностью, столь свойственной нынешним писателям. Я хочу спросить вас, считаете ли вы возможным для девушки читать те книги, что свободно публикуются сейчас; те, что советуют ей глупые друзья из высшего общества, потому что они «ужасно странные», и при этом оставаться неиспорченной и невинной? Книги, что подробно говорят о жизни изгоев? О тайных пороках мужчин? Те, что проповедуют почти что в качестве священного долга «свободную любовь» и всеобщую полигамию? Что бесстыдно вводят в круг добродетельных жен и девушек с чистыми помыслами героиню, открыто ищущую мужчину, какого угодно мужчину, чтобы родить от него ребенка, не опускаясь до замужества? Я читала все эти книги, так чего же от меня можно ждать? Уж точно не невинности! Я ненавижу мужчин, я ненавижу женщин, я ненавижу себя за то, что женщина! Вы удивлены тем, что я восхищаюсь Мэйвис Клэр – лишь из-за того, что книги ее на время вновь возвращают мне чувство собственного достоинства и позволяют увидеть человечество в лучших его проявлениях; благодаря им, пусть даже на час, я вновь чувствую слабую веру в Бога, и мои помыслы становятся свежими и чистыми. Но тем не менее вам не следует видеть во мне невинную юную девушку, Джеффри, из тех, которых воспевают и идеализируют поэты – я нечистое создание, достойный плод распущенности нравов и пошлой литературы нашего времени.

Я молча смотрел на нее, мучимый болью, пораженный, смятенный, словно нечто бесконечно прекрасное и ценное только что рассыпалось в прах у моих ног. Она поднялась и принялась беспокойно расхаживать по комнате, медленно, грациозно, с затаенной яростью, вопреки моей воле и желанию напоминая мне затравленного хищного зверя в заточении.