Сковородка судного дня

Я рассмотрела свое отражение. Цвет мне не шел, от асимметрично нашитой канители вся фигура казалась грузной и несколько скособоченной. Стянутые в жгут на затылке волосы открывали широкий лоб, привлекали все внимание к густым бровям. Припудренные губы выглядели бескровными. Чудесно. Даже драгоценный пан Килер вряд ли покусится на такое страшилище. И духи правильные, пожилые: ладан и сырость. То есть, наверное, ладан и свежесть, но пахнут сыростью. Что ж, Моравянка, можно идти. Панна Ясна должна была мне бургомистров экипаж прислать. Внизу приглашения бисерным почерком секретарши было об этом написано. До торжества оставалось больше часа, и я надеялась, что подруга позволит мне это время провести с Олесем.

Настроение было почти великолепным, я попрощалась с тетками, позволила Мареку проводить меня вниз. Гости, которых в трактире было привычно много, сразу стали над ним подшучивать. Он балагурил, что да, только в этом наряде может любимую женушку в чужой дом отпустить. Ну, хорошо, пока не женушку, но дело за этим не станет. Ага, никуда от него Моравянка теперь не денется, даром, что ли, золотой браслет подарила? Он? Тоже подарил. Нет, не пояс целомудрия, который под платьем не видно, а пану Рышарду явно к супруге возвращаться пора.

Подначки казались мне необидными, я даже хихикала. Вот бы и дальше так было: полный трактир народа, веселье, дружелюбный хозяин, расторопные работники.

Ливрейный лакей, сидящий у крайнего столика, встал и поклонился, когда мы к нему приблизились. Публика шумела, требуя прощального поцелуя. Мармадюк взглянул на мои напудренные губы:

– Вельможное панство, знаю другой способ вас развлечь. В отсутствие нашего миннезингера… пана Шпильмана, чтоб вы знали, за огромные деньги наняли услаждать бургомистровых гостей… сегодня…

Марек подтолкнул меня к выходу, сам направился к стойке, где Петрик уже доставал мандолину.

– Сегодня я исполню…

Вопли Марека и гомон толпы отсекла закрывшаяся дверь трактира. Я проследовала к экипажу. Великолепное почти настроение пропало как утренний туман. Не то чтобы мне очень хотелось сейчас поцелуев, совсем не хотелось, но равнодушие, с которым меня в гости отправили, не могло не расстраивать.

«В платье все дело, – решила я, – даже волшебно влюбленный от него ужаснется», и запретила себе дальше думать о чародее. Вот вернусь после полуночи, переоденусь, попрошу вторую извинительную песню спеть, сорочку на плече приспущу, посмотрим тогда, кто из нас больше в другом заинтересован.

В приглашении меня на прием ничего необычного я не усматривала. Хозяйка единственного приличного трактира – персона не рядовая, меня и предыдущий наш бургомистр приглашал, и матушку мою регулярно. Накоротке с власть предержащими мы никогда не были, но в палаты были вхожи. Экипаж медленно вполз на холм, лошади пошли резвее. За окошком виднелись пустынная дорога и очертания раскинувшегося внизу Лимбурга. Красивый у нас город, правда, сейчас не видно особо, но нарядный, чистенький. Справные хозяева заботились о черепичных крышах, соревновались друг с другом в оригинальности флюгеров, и улицы у нас ухоженные, и дворы, в палисадниках у крылечек почти круглый год что-то цветет и зеленеет. Днем с этого холма чудесный вид открывается.

Странно, почему на дороге только мой экипаж? Прочие приглашенные горожане успели уже прибыть? Да нет, не похоже. И перед хоромами, когда я вышла из кареты, кроме панны Ясны никого не было. Лакей, помогавший мне спуститься, запрыгнул на козлы, экипаж немедленно тронулся, сворачивая во внутренний двор. Мы с секретаршей обменялись приветствиями, она скептично осмотрела мой наряд:

– Фантазия твоей портнихи превосходит…

Слов у девушки не нашлось, она скривилась и покачала головой.

– Нет, нет, – отвечала она на мои расспросы, – сегодня прием только для гостей его высочества. Милорд пригласил для развлечения музыкантов, но больше никого из посторонних не будет. Аристократы, Адель. Цвет Тарифа и даже, представь себе, некоторые представители Авалона. Вышняя канцелярия такую персону прислала… Ты? – Ясна хихикнула. – Скажем так, пригласить сегодня тебя было моей личной идеей. Господин не возражал. Олесь? Малыш прелестен! Идем, Моравянка!

Миновав парадный вход, мы углубились в переплетение коридоров и коридорчиков, поднялись на второй этаж, пересекли анфиладу гостиных. Здесь было безлюдно и тихо, торжественный ужин, как мне пояснила девушка, накрывали в одной из парадных зал, мы спустимся к гостям уже после начала и смешаемся с толпой. Нет, нет, пан бургомистр не будет возражать.

Наконец, толкнув белоснежную лакированную дверь, секретарша пригласила меня в детскую. Олесь уже ходил! Мальчик выглядел очаровательным пятилетним сорванцом, в голубом шелковом костюмчике, с золотистыми локонами и прекрасными глазами цвета весенней травы. Он подбежал поздороваться, боднул меня в бок, заливисто рассмеялся.

– Растет как на дрожжах, – похвасталась Ясна, – господин считает, что через несколько дней мы услышим от нашего проказника первое слово.