Скриба

– Да, я имею в виду Борова, которого вы собирались казнить, зная о его невиновности и заставив его отвечать за преступление, совершенное другим человеком – рыжим Ротхартом, работником Коля, но вашим соучастником.

– О Боже! Вы сошли с ума, – прорычал Лотарий.

– Именно он навел меня на вас, – сказал Алкуин, тоже повышая голос, однако после нескольких глубоких вздохов успокоился. – Девушку зарезали, и сначала я, должен признаться, тоже обвинял дурачка: страшное лицо, низкий лоб, свиные глазки… Но когда я увидел его изуродованные с рождения руки, то понял, что он не сможет даже удержать серп или нож, не важно.

– Да откуда вы знаете!

– Я знаю, что дочь Коля убили ударом в шею, точнее, в ее левую часть, разрезав сверху вниз. Удар, несомненно, нанес левша. Служанка, нашедшая тело, очень подробно все описала, вплоть до того, что у жертвы был отрезан кусочек уха.

– Но это еще не основание для обвинения Ротхарта… – заметил Карл Великий.

– Этот миляга Ротхарт был левшой и по вечерам в таверне очень ловко орудовал ножом, зарабатывая кучу денег. В тот день, когда я с ним познакомился, он задирал своего дружка Гуса, который вскоре после его смерти охотно рассказал, как на следующий день после убийства Ротхарт демонстрировал ему царапины на лице.

– Что опять же не доказывает, будто убийца – он, – сказал монарх.

– Повторяю: убийца – левша, прекрасно владеющий ножом. Ротхарт хорошо знал свою жертву. В ночь убийства он был на мельнице. По словам жены Коля, ее дочь проснулась от боли в животе, вышла облегчить желудок и не вернулась. Итак, с одной стороны, Боров, не способный удержать никакой инструмент, с другой – левша Ротхарт со своим ножом…

– Но что вынудило рыжего убить ее?

– Естественно, страх перед Лотарием, – не моргнув глазом ответил Алкуин.

– Объясните, – приказал Карл Великий.

– Ротхарт много пил, бочонок с вином был для него все равно что грудь для младенца. В ту ночь он должен был перетащить зараженную пшеницу из амбара на мельницу, но явился пьяный и столкнулся во дворе с дочерью Коля, которая, наверное, удивилась, почему он работает в столь неурочное время. Будь Ротхарт трезв, он придумал бы тысячи объяснений, но от aqua ardens52 рассудок его помутился, и он поступил так, как привык поступать в таверне: вытащил нож и зарезал ее.

– Не знал, что вы такой мастер рассказывать сказки, – с издевкой произнес епископ. – Или у вас только сейчас открылись эти способности?

Алкуин ответил вопросом на вопрос:

– Скажите, Лотарий, часто ли Ротхарт посещал вас в ваших покоях? Например, для обсуждения дел на мельнице…

– Я встречаюсь со столькими людьми, что если буду держать их всех в голове, в ней не останется места ни для чего другого.

– А вот ваш служка хорошо его помнит. Он-то мне и рассказал, что вы подолгу беседовали с Ротхартом о деньгах.

Лотарий бросил на служку гневный взгляд и опять повернулся к Алкуину:

– Даже если беседовали, что из того? У епископата одна мельница, Ротхарт трудился на другой. Иногда они нам мололи зерно, иногда мы им.

– Но логичнее было бы обсуждать эти дела с хозяином мельницы, а не с его работником.

– И на основании всего этого вы приписываете ему убийство? Послушайте, Алкуин, бросьте нести чепуху. Что бы там Ротхарт ни сотворил, зерно продавал именно Коль, согласитесь.

– Если вы не против, я все-таки продолжу со своей чепухой… – Алкуин снова заглянул в записи. – Как я уже говорил, у рыжего Ротхарта было много денег: он носил роскошную одежду, башмаки из тонкой кожи и золотые украшения, которых хватило бы на покупку земли вместе с крестьянами, что несколько странно для помощника мельника. Очевидно, у него были и другие источники обогащения, например те делишки, которые они с Гусом обделывали по воскресеньям.

– Что вы имеете в виду? – спросил монарх.

– Я беседовал с Гусом после смерти Ротхарта. Пара кувшинов пива, и он признался, что очень сожалеет о потере дружка. Оказывается, Ротхарт где-то доставал пшеницу и по воскресеньям, пока Коль ходил на мессу, пользовался его мельницей. Муку перевозили в потайной амбар, смешивали с ржаной и продавали.

– И он все это вот так взял да и рассказал? – удивился Карл Великий.

– Во-первых, я убедил его, что мне уже известны их махинации, а во-вторых, неожиданная смерть Ротхарта, которую я, естественно, расценил как кару Господню, плюс немалое количество пива, и он признался в содеянном, хотя и не считал свое поведение греховным. Гуса просто-напросто обманули, он ведь работал за вино и четыре медяка, да и те не всегда платили.

– Пьяница Гус и убийца Ротхарт… Ну что ж, возможно, всё так и есть, но при чем тут я? – с возмущением спросил Лотарий.