Скромница для злодея

От ее выдоха он едва не кончил – она была просто великолепна, истинная королева тьмы. Он откинул в стороны лацканы пальто, глядя на свои руки, скользящие по ней, по этому белому с розовым платью, которому не место здесь, в этом помещении, где слишком темно, и слишком грязно, и слишком грешно для нее. Фелисити тут не место, но это не мешает ему прикасаться к ней.

– Ты пылаешь, – повторил он, следя за своими руками, ласкающими ее – они скользили вверх по ее лифу к шее, где шелк сменялся невозможно нежной кожей. Он погладил ее там и услышал ее дыхание, хрипловатое, быстрое, говорящее о ее наслаждении. – Тебе не нужны уроки. Ты само пламя.

Она кивнула.

– Я это чувствую.

Он едва не улыбнулся.

– Хорошо.

– А ты… – она замолчала, затем начала снова: – Ты поцелуешь меня еще раз?

«Да. Господи. Да!»

– Куда?

Ее глаза широко распахнулись.

– Куда?

– Показать, где тебе это понравится?

Ее губы изогнулись в потрясающей улыбке.

– Да, пожалуйста.

Ему бы и в голову не пришло отказать леди. Он снова положил руки ей на талию, притянул ее ближе к себе, прильнул губами к подбородку, провел по нему языком.

– Может быть, сюда?

– О да, – выдохнула она. – Это очень приятно.

– Хммм, – протянул он. – Думаю, можно сделать лучше, чем просто «очень приятно». – И легонько прихватил зубами ее длинную шею. – А как насчет этого?

Она запустила пальцы в его короткие волосы, ногтями царапнула по коже, и его охватила дрожь наслаждения. Он пососал то местечко, где шея переходит в плечо, понимая, что нужно быть осторожнее. Понимая, что пока не может оставить на ней следы поцелуев. И отчаянно желая их оставить.

Она всхлипнула, и Дьявол поднял голову.

– Что такое?

Она поймала его взгляд, и выражение ее глаз едва не заставило его упасть на колени прямо тут, в хранилище.

– Это очень приятно.

Эта женщина дразнит его! И это просто восхитительно. Он уже затвердел, как сталь. И тогда Дьявол чуть ослабил объятия, взял ее за талию и усадил на лед. Она удивленно пискнула, а он встал у нее между ног. Тяжелые юбки не давали приблизиться как следует, что, пожалуй, было только к лучшему.

Безусловно, к лучшему.

И чертовски паршиво.

– Это не… – Она, задыхаясь, осеклась.

Дьявол снова потянулся к ней и сказал:

– Это неприлично для леди.

Она помотала головой, прикусив нижнюю губу.

– Неприлично, но мне все равно.

Тут он не выдержал и засмеялся, коротко, грубовато.

– Это восхитительно. Покажи мне еще что-нибудь.

И его смех перешел в стон.

Одной рукой он притянул ее к себе, другую положил на нежную обнаженную лодыжку под юбкой.

– На тебе нет чулок, – прошептал он ей на ухо.

– Сейчас июнь, – ответила она.

– А в июне женщины могут обходиться без чулок?

Она опустила голову, и он восхитился ее смущением.

– Я не ожидала, что кто-нибудь увидит.

– Я не вижу, – прошептал он, вкладывая в эти слова все свое разочарование и наслаждаясь ее ответным смехом.

– И уж точно не ожидала, что кто-нибудь это нащупает.

– Ммм, – протянул он, скользнув рукой выше. – Вот поэтому быть пламенем так сложно, Фелисити… мотылькам очень хочется его потрогать.

– Покажи мне, – шепнула она.

Помоги ему Господь! Он послушался, вновь завладев ее губами и позволив руке скользнуть еще выше, откидывая юбки за колено, обнажая длинную, нежную ногу. Он обхватил ладонью ее бедро, приподнял ногу, прижался ближе, и будь он проклят, если она не скользнула по льду ему навстречу.

Он проложил поцелуями дорожку по ее плечу, спустился ниже, к холмику груди.

– Здесь? – прошептал он, задержавшись на том месте, где ее грудь выступала из-под белого кружева лифа. Поднял руку, потянул лиф вниз, обнажив грудь настолько, чтобы появился верхний край соска. – Или здесь?

Он лизнул нежную кожу, наслаждаясь тем, как она дернулась под его языком. Фелисити зашипела, и он отодвинулся.

– Ты замерзла?

Она замотала головой.

– Нет. Нет. Нет. Нет! – Пальцы, запутавшиеся у него в волосах, сжались крепче, она приподнялась ему навстречу, сокращая между ними расстояние. – Еще, пожалуйста!

Все, чего она хочет. Все, что угодно.

Он застонал и еще ниже стянул лиф, обнажив сосок. Он прильнул к нему губами и языком, покусывая его, прижимаясь затвердевшим членом к ее ноге, чувствуя, что брюки внезапно стали чересчур тесными. Она вскрикнула, когда он пососал ее грудь – сначала легонько, потом с силой, и прошептала в темноте его имя:

– Дьявол…

«Девон», – мысленно шепнул он в ответ и тут же отогнал эту мысль, не позволяя ей оформиться. Никто не называл его настоящим именем. И уж точно ни одна женщина. И он не позволит Фелисити Фэрклот стать первой.

Но позволит ей делать многое другое – позволит прикасаться к себе, позволит направлять себя туда, где она хочет ощутить его губы, позволит прижиматься к его длинному, пульсирующему естеству, хотя она даже не догадывается, какое это искушение. О чем именно она просит.

– Я хочу…