Скука прекрасной Бурруджун

Вечером, едва дамы сели в круг для игры в "цепь небылиц", Мона-дар-Ушшада первая взяла палочку с бисерным хвостом и сказала:

— Рукава покойного были чисты.

Ее поняла только Бурруджун и сестры Мин-Кулум, которые тогда присутствовали при разговоре. Остальные дамы только удивленно переглянулись, но перед тем как палочку взяла Гу-иш-Равата, Бурруджун попросила подождать.

— Мне бы хотелось подытожить сначала, — сказала она. — По собранным историям складывается такая картина… Утром господин Иш-Саронна ходил в сокровищницу, и это было до того, как стражник Леене заступил на часы, и до прихода принца Аину. Стражник сказал, что видел выходящего навстречу покойного до часа Мыши, а принц был на исходе этого часа — и сокровища были на месте. Далее, господин Иш-Саронна вновь пришел в сокровищницу. Он торопился, и стража не стала проверять пропуск. Это было, как говорит стражник Са-Длиннорукий, после третьей молитвы и до часа Зайца. То есть после часа Мыши.

— Третью молитву в храме Падающих теней, — торопливо заговорила Ане-мин-Кулум, которой было поручено это узнать, — звонят в первой четверти часа Утки.

— А Утка идет после Мыши и перед Зайцем, — довольно улыбнулась Бурруджун, — наблюдательный Са-Длиннорукий сильно ограничил время появления Иш-Саронны. Странно, что господину Мин-Раге он этого не рассказал…

— Очень упрямый и непочтительный человек, этот стражник, — сказала Шиане-дар-Асана, воспитанная в старомодных традициях, когда слуг, поднимающих глаза на хозяев, били палками. — Он затаил обиду за то, что его наказали… отчего-то он считает, будто бы не виноват ни в чем.

— Свое наказание он получил сполна, я думаю, — мягко ответила Бурруджун. — Но вот могло ли быть так, что… это был не господин Иш-Саронна?

— Да полно вам, прекрасная госпожа, — от изумления позабыв обиду за историю, которую не хотели слушать, воскликнула Гу-иш-Равата. — Неужто так может быть? Ведь стражники видели его…

— Видели человека в накидке покойного, который сутулился, торопился, и все рукавом закрывал лицо, — уточнила Бурруджун. — Потому что в течение часа Утки господина Иш-Саронну видели еще и наши Ане и Раране, потом дворцовый распорядитель и личный слуга покойного. Он успел встретиться с дамами, отругать их, дойти до своих покоев, написать два письма и послать слугу с ними… и еще мимоходом ограбил казну? Я посылала служанку поговорить с дворцовым распорядителем, он помнит время, когда принесли письмо. Да и слуга покойного тоже указал его.

— Но мы не знаем, может быть, если господин Иш-Саронна спешил, то… — возразила Ане-мин-Кулум.

— Где вы встретили его?

— У мостков подле Павильона белых бабочек, — ответила Раране.

— Кажется, он шел в Срединный дом, — добавила Ане.

— Узнайте, какими делами занимался он в то утро, — кратко сказала госпожа. — И вообще, было ли что-то, что занимало его ум последнее время… и меня волнует, мог ли он действительно везде успеть?

— Быть может, как-то проверить его путь, узнав, сколько времени он занял? — предположила Мона-дар-Ушшада, неприлично захваченная азартом.

— Над этим надо подумать, — медленно кивнула прекрасная госпожа.

Фонари и луна.

Два вечера спустя, Наан-Караму и некоторые вельможи, ловя последние погожие вечера осени устраивали катания на лодках. Двор опустел — многие со свитами последовали на озеро за городом, где всю ночь звучала музыка и пели нанятые певцы соревновнуясь с лучшими из вельмож.

Правитель Шашатана не присоединился к увеселению: с севера прибыл гонец с пакетом донесений от среднего брата правителя, принца Виину.

Уединившись с несколькими советниками на верхнем этаже флигеля Стального дворца, где правитель предпочитал вести свои дела, Шашатана изучал письма. Назо-дар-Рокко остался подле него на случай, если потребуются какие-либо разъяснения.

Большая часть донесений состояла из поэтических описаний природы и жалоб на тяготы походной жизни, к которым был весьма склонен принц Виину.

Правитель Шашатана составлял ответ брату, одновременно слушая как младший советник зачитывает очередной пассаж из письма.

Дар-Рокко стоял у окна и наблюдал за стремительно несущимися на небе облаками и неясным пятном ущербной луны. По левую руку внизу темнел Павильон белых бабочек, а прямо, за широким двором виднелись стены Серебряного дворца. За углом широкой террасы с резными столбами вдруг замелькали огни, и Дар-Рокко от скуки принялся их разглядывать.

— А мне кажется, ты много свободы даешь своей жене, — заметил Назо-дар-Рокко. Стоя у окна он наблюдал, как дамы из свиты прекрасной госпожи крадутся по темному двору, заслоняя слабо горящие фонари веерами, и поминутно спотыкаются, наступая друг другу на шлейфы.

— Ну, что на этот раз? — лениво отозвался Шашатана. Он отложил кисть и прилег, давая отдых усталым плечам и шее: еще днем пришлось вникать в целое море прошений, поступивших на его имя — близились осенние распутицы и новые назначения, так что высокие вельможи старались пристроить своих родичей получше, заваливая Личную канцелярию правителя ворохом писем.