Читаем Славянские сказки полностью

— Разве ты меня так мало любишь, — говорила она сквозь слезы, — что жалеешь отдать перстень за мою жизнь. Незачем и мне дорожить жизнью. Пойду на поляну, обовьюсь вокруг куста, пусть придет олень и добьет меня. По крайней мере, не будет мне стыдно перед избавителем моим, что отец мой пожалел для меня перстня.

И, повернувшись, царская дочь поползла к двери, сделав знак охотнику следовать за нею.

— Дочь моя, дочь! Вернись, упрямая! — кричал вслед дочери змеиный царь. — Пусть будет по-твоему. Вот перстень.

С этими словами змеиный царь выплюнул перстень, а дочь, схватив его, передала охотнику, наказав держать его всегда под языком.

Поблагодарив отца, царская дочь предложила охотнику проводить его и по дороге сказала:

— Дорогой избавитель мой! Теперь следует мне поведать тебе, в чем состоит сила этого перстня. Слушай же: чего бы ты не захотел, можешь с помощью этого перстня получить. Если что надумаешь, зажги лучину, подержи над огнем перстень и скажи твое желание. То тебе и будет. Только смотри, никому не говори о перстне, и чтобы никто не знал, что он у тебя под языком. А теперь прощай.

— Хвала тебе, царская дочь, за драгоценный дар, который ты вымолила для меня у отца твоего. Но постой, как же я выйду отсюда? Я умру от страха.

— Вот ты и попробуй силу перстня.

Охотник зажег лучину и едва успел подогреть перстень, как перед ним предстал огромный змий Арапинь и громовым голосом попросил:

— Что тебе надо, господин мой?

— Выйти отсюда, — отвечал охотник.

В ту же минуту Арапин ухватил охотника поперек пояса, и тот не успел мигнуть, как они уже очутились на вольном воздухе, у входа в пещеру, и Арапин исчез.

Охотник начал протирать себе глаза, как человек, пробудившийся ото сна. Но ощутив под языком перстень, он вынул его и стал рассматривать. Да, это тот самый перстень, которым наградила его дочь змеиного царя. Сомнений не существовало. Все эти чудеса случились с ним не во сне, а наяву.

Отдохнув немного, охотник направился, было, в город, но тут почувствовал, что у него болят ноги.

"Чего мне мучиться? — подумал он. — Зачем идти пешком, когда я могу ехать".

Он зажег лучину и подогрел перстень. Явился Арапин.

— Чего желаешь, господин мой?

— Телегу и лошадей.

Арапин исчез, а на его месте появилась телега, запряженная тройкой борзых коней, которые, похрапывая, нетерпеливо взрывали землю копытом.

Охотник живо домчался до города. Толпы народа собрались на улице и диву дались, глядя на чудных рысаков, которые везли седока в бедной одежде, почти что в рубище. Многие знали охотника и, указывая на него, говорили друг другу.

— Глядите-ка, ведь это охотник, который продает нам дичь. Откуда же у него такие дивные кони? Тут что-то нечисто. Верно, украл.

Между тем охотник проехал через город и на выезде, около своей бедной хижины, остановил лошадей, отпряг их и поставил под навес.

Против хижины охотника стоял большой дом в несколько этажей. В нем жил один богатый человек с дочерью, которая слыла во всем городе наипервейшей красавицей. Охотник часто приносил в этот дом убитую дичину на продажу и видал красавицу, но она не обращала на него внимания. Бедный охотник был ей не пара. Бедняк понимал это, но ему нравилась девушка, и он зачастую продавал свою дичь за ничто богатым людям, лишь бы полюбоваться на милое лицо девушки.

Убрав лошадей, охотник пошел в свою хижину, сел и задумался. Он может иметь теперь все, чего ни пожелает, может добиться руки дочери богача. Но как? Он ничто иное как бедный охотник, разве он пара богатой невесте? Но ведь ему легко разбогатеть! Вот тогда и посмотрим, на чьей улице будет праздник. Когда ночь пала на землю, охотник зажег лучину и разогрел перстень. Явился Арапин.

— С утра хочу стать богатым человеком, — объявил он. — Чтобы на месте этой убогой хижины был большой дом, и в нем все то, что бывает у богатых людей.

Арапин исчез, и охотник лег спать. Утром он проснулся в новом жилище. Это был дом еще обширнее и еще роскошнее, чем у соседа. Дочь богача, взглянув в окно, вскрикнула от удивления и позвала отца.

— Гляди-ка, гляди-ка, отче, — воскликнула она. — У охотника-то дом больше и лучше нашего. Не во сне ли я это вижу? На месте убогой хижины — такой дом, и в одну ночь!

Девушка смотрела с удивлением и завистью на дом охотника и допытывала отца, каким образом могло случиться такое чудо. Отец сам дивился, но ничего не мог разъяснить.

Вскоре после того появился и сам охотник на дворе богача. На нем было уже не рубище, а бархатный, шитый золотом кафтан. Он шел, а за ним в нескольких шагах шли его служители, тоже богато одетые.

Девушка первая заметила из окна это шествие и побежала к отцу. Отец сказал слугам, что к нему жалует богатейший приятель, чтобы все приготовили к его приему и встретили его у входа с низкими поклонами. Велел дочери принарядиться, нарядился сам и вышел на улицу встречать гостя. Здесь уже стояли слуги и низко кланялись. Взяв под руку гостя, богач повел его наверх.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза