Читаем Славянские сказки полностью

Прошло сколько-то времени. От забот и горя охотник сильно разболелся и должен был лежать. И кошка легла около него. Хозяин сначала ухаживал за больным, но, заметив, что ему день ото дня становится хуже и что в нем, что называется, еле душа держится, стал о чем-то шушукаться со своими домашними.

В этом городе был такой обычай: когда кто-нибудь заболевал и видно было, что ему уж не выздороветь, его клали в ящик и ставили в яму, но яму не зарывали, а делали над ней свод. Конечно, больному было оттуда не выкарабкаться, и он все равно умирал. Так делали для того, чтобы на остальное население не распространялась зараза.

Охотника считали безнадежным и потому с ним поступили точно также. Когда его клали в ящик, кошка незаметно юркнула под покрывало и ее вместе с хозяином опустили в яму и заделали свод.

Придя в себя и увидав, что он похоронен живым, охотник пришел в ужас. От страха кровь его взволновалась и силы начали к нему возвращаться. Он попробовал двинуться, и ему удалось сдвинуть крышку ящика. Кошка воспользовалась этим и выскочила из-под покрывала. Присутствие живой твари ободрило хозяина. Он начал сбоку отпихивать землю, в надежде прорыть себе выход, но земля не подавалась. Для этого у него недостаточно еще было сил.

Кошка ласкалась и терлась около его; он гладил ее и тяжело вздыхал.

"Боже мой, Боже мой, чем я прогневал тебя, что ты послал мне такие страшные муки и такой ужасный конец? Лежу я здесь, всеми покинутый, и нет мне надежды на спасенье!."

— А меня ты забываешь, хозяин? — проговорила кошка по-человечьи.

— Чем же ты можешь мне помочь, бедная тварь?

— Попробую, а там что Бог даст.

И обойдя вокруг ямы, она прибавила;

— Я буду рыть землю когтями, а ты отгребай ее.

И кошка принялась за работу. Она рыла землю, а охотник сгребал. Вдруг земля с грохотом провалилась, и охотник, вместе с кошкой очутились в глубокой яме. Из-под ног их зашмыгали сотни мышей, и кошка принялась давить их. Охотник понял, что попал в мышиное царство.

Мыши всполошились и побежали доложить своему царю, что появился страшный зверь, который их уничтожает без милосердия. Мышиный царь тотчас же собрал большое, войско и послал его на лютого врага. Но едва храбрее войско увидало сверкающие в темноте кошачьи глаза, как ударилось в постыдное бегство. Кошка бросилась за ними и принялась давить воинов, как жернова зерна.

Мышиный царь послал другое войско, но и его постигла такая же участь.

Мышиное царство заволновалось. Приступили к царю и стали молить его избавить их от лютого врага.

Царь отвечал, что два войска уже погублены и потому он сделать ничего не может. Но, подумав, он послал двух наихрабрейших мышиных князей, чтобы они хорошенько разглядели неприятели и сообразили, нельзя ли его одолеть или вступить в мирные переговоры. Мышиные витязи осмелились подойти поближе и тут-то заметили охотника. Возвратившись к своему царю, они сообщили ему, что при страшном звере есть человек. Тогда царь поручил им пригласить охотника к нему для переговоров. Витязи пошли тем же путем, но теперь не посмели подойти близко и издали передали охотнику приглашение своего царя.

Наказав кошке, чтобы она не трогала мышей до его возвращения, охотник пошел вслед за послами.

Мышиный царь ожидал его. Он стал расспрашивать, ему ли принадлежит кровожадное чудовище и как могло случиться, что он попал в его царство, куда не проникал ни один смертный.

Охотник рассказал мышиному царю, как было дело.

— А что ты потребуешь, чтобы избавить нас от этого ужасного зверя, которого ты называешь кошкой? — спросил мышиный царь.

Подумавши немного, охотник сказал:

— Я потребую только, чтобы ты достал мне волшебный перстень змеиного царя.

— Ого, приятель! Многого же ты требуешь! Немало я сам и мой мышиный народ натерпелись из-за этого перстня. Змея-всезнайка мучила нас не меньше твоей кошки. Проси чего-нибудь другого, а этого я тебе дать не могу.

— А если перстень не у змеиного царя, а в другом месте, могут ли твои поданные добыть его? — спросил охотник и при этом рассказал мышиному царю, как ему достался перстень и как дочь богача обманом отняла его.

— Ну, это другое дело, — весело проговорил мышиный царь. — Ты скажи своей кошке, чтоб не обижала мой народ, а я пошлю самых ловких мышек, и они добудут перстень.

Он позвал двух опытнейших и храбрейших мышей, объяснил им куда надо идти, сказал, что перстень у дочери богача под языком и наказал быть осторожными и помнить, что в их руках судьба всего мышиного народа.

Мыши принялись за работу. Они прорыли подземный ход к дому богача, проникли к подвал, прогрызли пол и очутились в комнате, где спала жена охотника.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза