След механической обезьяны

– Хорошо, оставим это, – точно прочитав мысли собеседника, бросил начальник сыскной. – Итак, вы присутствовали при беседе Протасова с Самсоновым. О чем они говорили, надеюсь, вы помните?

– Да, я все отлично помню. Они обсуждали, как можно усовершенствовать игрушку…

– Что имелось в виду под словом «усовершенствовать»?

– Савва Афиногенович спрашивал, нельзя ли будет добавить пружин.

– И что ему на это ответил Самсонов?

– Он посмеялся, а потом сказал, что Савва Афиногенович неправильно представляет себе механизм игрушки, никаких пружин добавить нельзя, это исключено!

– Я так понимаю, на этом разговор и закончился?

– Нет, вы ошибаетесь, это было только начало. Самсонов спросил, зачем Савве Афиногеновичу это нужно. Тот высказал опасения, что пружины через какое-то время могут растянуться и обезьяна перестанет ходить. После этих слов хозяина Самсонов снова рассмеялся…

– И что на этот раз вызвало смех? – спросил начальник сыскной.

– Он сказал, что пружин, которые могли бы растянуться, в механизме нет, есть пружины, которые могут лопнуть, но это не зависит от того, сильные они или слабые. Еще Самсонов сказал, что если господин Протасов хочет сделать игрушку более сильной, чем она есть, то пружины нужно не добавлять, а просто слабые заменить на более сильные…

– Он предложил Протасову заменить их?

– Нет, он, скорее, подсказал ему. Савва Афиногенович за это ухватился и стал предлагать Самсонову деньги, чтобы тот помог…

– И что Самсонов?

– Он отказался. Правда, у него при этом было такое странное выражение лица… Я даже не могу вам передать словами…

– Вы вспомните, это была гримаса смущения или сомнения?

– Скорее, сомнения…

– Он хотел что-то сказать, но сомневался, а говорить ли ему это?

– Может быть, даже не сомневался, а побаивался… – вслух рассуждал Новоароновский.

– А вам не показалось, что причиной тому были вы?

– Я? – Евгений Абрамович задумался. – В ваших словах есть смысл. Может быть, он не хотел что-то говорить в моем присутствии, опасался огласки. Я ведь знаю немецкий, и мало ли что мне может прийти в голову, возьму и все расскажу его хозяину.

– И поэтому они с Протасовым ни о чем не договорились?

– Да! Самсонов наотрез отказался менять пружины. Однако в его отказе было что-то наигранное…

– Протасов еще раз встречался с Самсоновым?

– Да!

– Вы были при этом?

– Нет!

– Нет? Протасов не взял вас с собой?

– Я сам не пошел, сказался больным.

– Вам разве не хотелось пойти?

– Хотелось, но я понимал, что буду лишним.

– Как вы думаете, Самсонов на второй встрече с Протасовым согласился поменять пружины?

– Не знаю точно, однако могу судить по настроению Саввы Афиногеновича, когда он вернулся с этой встречи…

– И какой он пришел?

– Веселый!

– Но он ведь мог быть веселым и по другому поводу.

– Вы, наверное, плохо его знали, если так говорите. Господин Протасов мог развеселиться только в крайнем случае…

– А вы не спрашивали его, почему он веселый?

– Нет, мы говорили о другом, за время отсутствия Саввы Афиногеновича кое-что произошло.

– Что именно?

Глава 19. Комната с призраком

– Пока Саввы Афиногеновича не было, я спустился в ресторанчик отеля и разговорился с официантом.

– И о чем вы разговаривали с ним, если это, конечно, не секрет?

– Да, собственно, ни о чем. Так, о пустяках. Мне было интересно узнать, как они живут, эти немцы, что для них важно, а что – нет… Я ведь первый раз был за границей. Решил, порасспрашиваю, пока есть возможность. Потом спросил, почему гостиницу назвали «Добрый Рюбецаль».

– Официант поведал вам какую-то легенду?

– Он рассказал, что дух Рюбецаля живет именно в этой гостинице. Мол, у них есть одна комната, в которую никогда не селят постояльцев, и будто бы она принадлежит Рюбецалю.

– Вы поинтересовались, где эта комната?

– Конечно, я с детства любопытен, а здесь такая история. Официант назвал мне номер комнаты. Я, правда, высказал сомнение по поводу проживания там духа, но мой новый знакомый уверял, что так оно и есть. Более того, сообщил по секрету, что дух в этой комнате не живет, а находится в заточении…

– Как Змей Горыныч?

– Нет, Змей Горыныч был прикован цепями, и его нельзя было поить, а это дух другой – невидимый…

– Другой? – Начальник сыскной, скрипя стулом, подался вперед и подмигнул приказчику. – Этот официант, очевидно, сильно вас напугал?

– Признаться честно, да! Ведь комната, о которой он говорил, находилась рядом с моей, через стену. Я, конечно, до конца не верил во все это, но страх, он свое берет, особенно когда вы в номере остаетесь один. Вот я и рассказал обо всем Савве Афиногеновичу, попросил переселить меня в другую комнату.

– Савва Афиногенович, наверное, высмеял вас?

– Нет, напротив, он довольно серьезно отнесся к этому. Стал меня расспрашивать про духа, кто он и что он. А я ведь подробности не знаю, потому пришлось пригласить в номер этого официанта, напоить и расспросить подробнее…

– Я надеюсь, вы сделали это после того, как он закончил работу?

– Конечно!

– И что же официант рассказал вам о заточенном в комнате гостиницы духе?