След механической обезьяны

– Он сказал, что эту комнату можно отпирать, входить в нее, можно там оставаться, и ничего этот дух не сделает. Поначалу может даже сложиться такое представление, что никакого духа в комнате нет.

– А чего делать нельзя со слов официанта?

– Нельзя в этом номере спать и еще… – Новоароновский замялся.

– Говорите, говорите! – подбодрил его фон Шпинне.

– И еще туда нельзя вносить мертвых.

– Это почему же?

– Дух способен вселяться и в спящих, и в мертвых…

– Ну, в спящих – это понятно, а как же в мертвых?

– Официант сказал, что мертвые там оживают. Это сильно заинтересовало Савву Афиногеновича. Он стал спрашивать, откуда это известно. Вносили ли туда покойника. Официант ответил, что в комнату мертвецов не вносили, это, мол, никому бы в голову не пришло. А просто случилась такая история. Эту комнату раньше сдавали постояльцам, и там умер какой-то человек. Кажется, лютеранский пастор, который приехал откуда-то из Верхней Силезии. После того как пастор там поселился, он постоянно жаловался, мол, в комнате что-то происходит, и он не может уснуть. Просил, чтобы его переселили, но свободных номеров не было, и святой отец остался там. Вскоре он сильно захворал, пришлось среди ночи посылать за доктором. Но когда доктор явился, пастор уже умер. Дело было зимой, труп из комнаты решили не выносить, просто открыли окно и погасили печь. А вот когда наутро пришли, чтобы увезти его в мертвецкую, то обнаружили, что пастор жив и, более того, весел, чего раньше не наблюдалось. Это, конечно, всех повергло в ужас. Но немцы – люди организованные, снова послали за доктором. Тот пришел и, как я понял из рассказа официанта, ничего вразумительного сказать не смог, только сильно удивлялся.

– Ну а пастор, куда он делся?

– Уехал к себе в Силезию, а может, еще куда. И вот с тех пор в комнату эту никого не селят.

– Странно, – в задумчивости проговорил начальник сыскной, – если следовать этой легенде, что дух может вселяться и в спящего, и в мертвого, зачем же тогда он убил пастора, а не вселился в него, когда тот спал?

– А вы знаете, я ведь об этом тоже спросил официанта! – радостно воскликнул еврей. – Он сказал, что не мог дух вселиться в пастора, потому что на нем был амулет, оберег по-нашему… – Новоароновский замолчал, глядя, как улыбается фон Шпинне, и в недоумении повел головой из стороны в сторону.

– Продолжайте, продолжайте, что вас смутило?

– Вы смеетесь…

– Да, вы меня рассмешили, этим вашим «оберег по-нашему». По какому по-нашему?

– Так принято говорить! – обиженно пробормотал Евгений Абрамович.

– Да, я понимаю, но от этого фраза не становится менее смешной. Продолжайте, я вас слушаю и обещаю больше не смеяться.

– Ну вот, на теле пастора был… – еврей запнулся, – амулет в виде ключа. Когда больного, вернее уже мертвого, осматривали в первый раз, то ключ мешал, и доктор его снял.

– Значит, дух, по словам официанта, вселился в тело пастора, потому что с него сняли амулет в виде ключа?

– Получается так! – кивнул Евгений Абрамович.

– Занятная история, очень занятная. А что в ней заинтересовало Протасова? Он задавал официанту какие-нибудь вопросы?

– Савва Афиногенович спрашивал – через меня, конечно, – что будет, если в комнату внести, например, чучело какого-нибудь животного, оживет ли оно?

– Что ответил официант?

– Сказал, оживет!

– К тому времени, я так понимаю, он находился в сильном подпитии.

– Он был, можно сказать, в стельку, еле языком ворочал, но пить продолжал. «Дармовщинка – штука сильная», – это Савва Афиногенович постоянно повторял. «Денежка, – говорил он еще, – как вода, всегда дорогу к сердцу отыщет. Человека нельзя заставить, завоевать, ничего с ним нельзя поделать, кроме одного – его можно купить. Просто один стоит дешево, а другой – дорого. Вот и вся разница в людях. А в остальном они похожи как братья-близнецы. Каждый хочет есть, спать, да и выпить не дурак, и чтобы рядом бабенка какая-нибудь притулилась…»

– Вы разделяете его мысли? – Начальник сыскной внимательно взглянул на Новоароновского.

– Я? Нет…

– Но вы так подробно их изложили, что мне показалось, вы помните эту историю слово в слово.

– Просто у меня хорошая память, вот и все.

– Ну, мы отвлеклись. Что же было дальше, что наш пьяный в стельку немецкий официант? Он успел еще что-то добавить, прежде чем свалиться замертво?

– Да, он предложил Савве Афиногеновичу купить ключ от этой комнаты!

– Он предложил, или Савва Афиногенович попросил достать ему этот ключ?

– Второе. – Новоароновский на мгновение задумался, вскинул глаза к потолку. – Да, именно так и было.

– И что официант?

– Сказал, что достать не сможет, но сможет продать…

– Забавная логика! – бросил удивленный Фома Фомич и сделал знак продолжать остановившемуся Евно Абрамовичу.

– Ключ у него оказался с собой…

– Это настоящее чудо! Вы видели этот ключ?

– Да, конечно! Я даже держал его в руках…

– И как он выглядел? – спросил начальник сыскной, сам же подумал о том, что в деле об убийстве Протасова слишком много разных ключей. Ключи от игрушки, от комнат в доме фабриканта и вот еще ключ от номера в гостинице «Добрый Рюбецаль»…