След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

Погребальное кострище по традиции готовят сами волхвы капища. Только холм для погребения, как правило, выбирают родственники. Знатные люди – большие холмы. Люди попроще вообще без холма обходятся, просто ставят домовину, в домовину носилки, сжигают умершего, а потом останки засыпают землей. Княжеские похороны, понятно, такими простыми быть не могут, кто бы не умер. И потому Гостомысл, оставив коня с охраной под холмом, поднявшись пешком до капища, сразу прошел в ворота мимо младшего волхва, готового предложить свои услуги и стать проводником, и направился к избушке Солнцеслава, где бывал уже не однажды. В избушке было всего одно окно, и выходило оно не в сторону протоптанной в снегу тропы от ворот, а в сторону внутреннего тына, за которым высились резные разукрашенные деревянные истуканы. Да и стекла в окне не было. Деревянную раму затягивали толстым и мутным бычьим пузырем, не позволяющим много увидеть. Тем не менее, Солнцеслав как-то узнал о госте, и уважительно вышел встретить его на высокое грубое крыльцо.

Солнцеслав был стар, сед, согбен, но даже при возрастной согбенности иногда казалось, что он держится неестественно прямо, опираясь на посох, который возвышался тяжелым набалдашником из резного капа[55] над головой главного волхва.

– Я рад приветствовать у себя славного сына славного отца. Пусть Перун покровительствует тебе все годы твоей жизни. Можешь не беспокоиться, я уже послал людей за дровами для погребального костра. Проходи пока в дом, обогрейся у печки, потом поедешь с волхвами, и покажешь им холм, который выберешь для нечестивой своей родственницы. Только не выбирай рядом с тем, где захоронены твои отец и брат. Убийца не может лежать рядом с убитым.

– Ты все уже знаешь… – без удивления констатировал Гостомысл слова волхва.

– Дела мертвых до нас доходят раньше, чем дела живых. А уж про мысли живых вообще говорить сложно… Но мне кажется, ты простил свою ятровку[56].

– Да, Солнцеслав. Но в моей воле простить ей только попытку убить меня. Она же призналась, что и батюшку моего отравила. Простит ли ее дух Буривоя – я не знаю.

– Духов я могу услышать. Дух Буривоя не за свою смерть печалится, а простить ей не может попытку твоего убийства. И невозможно уже изменить волю духа. Она сильнее наших земных чувств. То, что ты простил, еще ничего не значит. И выбирать холм для захоронения ты должен в стороне, подальше от холма Буривоя.

Но Гостомысл ехал к главному волхву еще и с иной целью. И не забыл об этом.

– Скажи мне, Солнцеслав, а в делах живых людей ты можешь принимать участие так же, как в делах мертвых?

Они уже вошли в избушку волхва. Там было жарко натоплено, и у княжича с ветреного морозца сразу начало краснеть лицо. Но он греть начал не лицо, а руки, приложив их к печи.

– Я сам еще, слава Перуну, живой человек, и потому могу давать советы, как человек человеку, не более. Хотя, конечно, опыт прожитых лет, а я ведь еще и твоего деда знавал, дает мне право судить иногда правильно. Может быть, даже частичку мудрости дает. Но я вижу, что мучает тебя, и почему ты задал мне этот вопрос. Раньше ты, бывало, просто приезжал, и спрашивал, что тебя волнует, а я советы давал…

Гостомысл не понял, что имеет ввиду старый волхв, и в удивлении поднял брови.

– Ты думаешь, как же человек, который не видит, что у него самого под старым сморщенным носом делается, видеть то, что делается в княжестве?

– Я так не думал, Солнцеслав…

– Ну, чуть иначе думал. Ты думал о том, что я не знаю проделок боярина Самохи и волхва Беридрага? Я знаю, сколько боярин заплатил, знаю, сколько Беридраг припрятал. Но он не от жадности. Он хочет родителям своим и сестрам помочь из нищеты выбраться. У него ведь шестеро сестер. Я ничего Беридрагу не говорю, и ты ничего боярину не говори. Боярин сейчас был у меня. Привез целый мешочек золотых монет. Не сказал, что Беридрага обманул. Сказал, что богам нашим жертвует. Ну, пусть так… Перуну давно пора позолоту на бороде сменить… Но ты, я вижу, княжич, в смятении. Спросить хочешь. Так спрашивай…

– Ты, наверное, знаешь, о чем мы договорились с князем Бравлином Вторым…

– Мне это было нетрудно узнать, потому что тот же боярин Самоха уговаривал меня поддержать своим словом князя Бравлина. Я не сказал ему ни «да», ни «нет». А сам попробовал рассудить, что происходит, и что может произойти в том или в другом случае. Рассуждал, как ты поступишь, и как поступит Бравлин. Я, конечно, мало его знаю, но слышал о князе только хорошее. И я понял, что вы с ним сумеете договориться. Вы договорились?

– Договорились, Солнцеслав…