След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Да… Я там говорил воям, что доспехи Оборотня принадлежат мне, поскольку я под ним лошадей убивал, и убежать не позволил… Это дорогие доспехи. Мне они не нужны. Для стрельца они излишне тяжеловаты. Пусть достанутся тому вою, что обухом конунга уложил. Ему пригодятся… А мне сгодился бы только его длинный меч. Им с коня бить удобно…

И тронул коня пятками, чтобы догнать своих стрельцов, которых Гостомысл уже повел по дороге в обратную сторону. Обратная дорога всегда кажется более короткой. Казалось, только отдалились от засеки, а уже глазам предстала крепостица, в ворота которой так и не ударила ни одна свейская стрела. Задерживаться около опустевшего строения Гостомысл не пожелал, и уже вскоре неполная сотня переехала по льду плотно замерзшую речку Оскуй, впадающую в Волхов, и въехала с дороги в поселение Ошкуй, где вои тоже задерживаться не стали.

По берегу, вдоль течения Волхова, шла уже хорошо утоптанная тропа. Князь Бравлин, судя по следам, впереди пустил группу, идущую на коротких и широких лыжах, чтобы они торили тропу. За ними проехал лось с волокушей, потом верховые лоси, за которыми тянулись конники и пехота. Значит, Бравлин вывел свою дружину в засаду, и уже, видимо, дожидался свеев на берегу.

Судя по всему, князь Бравлин и князь-посадник Гостомысл согласовали свои действия. И сейчас Гостомысл без тени сомнения повел свой небольшой отряд на лед Волхова. Причем, шел целенаправленно, словно его впереди ждали. Так и оказалось. За очередным поворотом реки около берега строем стояли две сотни стрельцов из Русы, дожидающихся князя-посадника. Подвешенные к задней луке седла, по другую сторону от налучья, красные щиты красноречиво говорили о племени, к которому сотни принадлежали. Сотники Жировит и Угоняй, хорошо знакомые Русалко, выехали из строя навстречу князю-посаднику. Еще совсем недавно сотник Русалко обязан был считать этих сотников своими врагами. Но вот пришла общая беда, от которой сподручнее отбиваться общими же силами, и вои двух братских народов объединились. И теперь должны встать в один славянский строй.

– Что на том берегу? – спросил Гостомысл.

– Первонег со своими людьми давно прошел. Сейчас уже должен в засаде сидеть.

– Выступаем и мы…

– Куда, княже? – спросил Русалко то, что сотнику спрашивать у князя не положено. Но Русалко чувствовал свою близость к Гостомыслу, и задавал порой такие вопросы, которые другому не простились бы. – Здесь берега близко один от другого. Нас двадцать семь десятков. Можем всю реку перекрыть, и никого не пропустим.

– Недалеко, – спокойно ответил князь-посадник. – Встанем перед перекатом.

– Да, там, наверное, лучше… – согласился Русалко с разумным предложением.

Перекат был за следующим поворотом Волхова. Находился он в самом центре русла. И лед на перекате не держался даже в сильные морозы. А по обеим сторонам от него течение было таким быстрым, что там в теплые зимы, наподобие нынешней, лед тоже был слабым По одному, по двое всадники там проезжали. Но тяжелым конным строем там было сложно пройти. И тяжелым саням с обвешанной броней шведской пехотой тоже было рискованно ехать. Купцы, когда проезжали здесь, специально нанимали «водолеев» – мужиков из недалекой деревеньки, расположенной ниже по течению. И мужики, имеющие специальные деревянные ведра на длинной ручке, черпали ими воду из полыньи на перекате, и таскали ближе к берегу – наращивали толщину льда. Но так делали только тогда, когда дорога через лес по какой-то причине была перекрыта. В нынешнюю зиму ее перекрыли впервые, и «водолеи» не успели еще усилить ледяную дорогу. А самих «водолеев» и все население деревеньки Водолеево князь Бравлин должен был с места согнать, чтобы свеи их не перебили, и спрятать в лесу. Перекрытию дороги «водолеи», естественно, радовались, это несло им зимний заработок, который не каждый год перепадал, Но что такое нашествие свеев все они знали, и те из мужиков, кто умел охотиться, а в деревеньке, с трех сторон окруженной лесом, охотились почти все мужчины, взяли в руки свои охотничьи луки, вилы, рогатины и даже простые цепы, которыми обмолачивали зерно, что выращивали на небольших лесных полянах, и встали в ряд с воями Бравлина. Об этом Гостомыслу рассказали сотники-русы, восхищаясь готовностью мужиков драться за свои дома и за свое добро, которого у них, практически, не было.

Стрельцы во главе с Гостомыслом быстро добрались до поворота реки, и, не доезжая порогов, не слишком густой цепью перекрыли почти все широкое в этом месте русло. Наиболее редкой цепь оказалась в середине реки. Но там и лед был самым слабым, да и подобраться к стрельцам спереди, откуда ждали атаку свеев, было невозможно.

– Сейчас бы сюда, княже, графа Оливье… – сказал Русалко. – Пусть бы он сравнил наше положение со своим положением в Ронсевальском ущелье[116].

– Надеюсь, нас не постигнет участь храбрых франков, – ответил Гостомысл, как и Русалко, лично знакомый с графом Оливье. – Свеи идут. Нам осталось только ждать.