След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян

– Это и мы знаем, – вздохнул Бобрыня. – Потому часть меря и решили под руку Новгорода отложиться.

– Уже решили?

– Уже… – за свершившийся факт выдал Бобрыня только еще предполагаемые события.

– А Новгород – это…

– Это то, что раньше Славеном называлось.

– Словене…

– Были одни словене. А теперь два народа объединилось – словене и вагры. С закатной стороны пришли вместе со своим князем Бравлином, – объяснил Гостомысл. – И Бравлин стал одним князем над Новгородом.

– А Буривой где же? – до десятника муромской стражи, видимо, еще не дошли все слухи, что обычно быстро все племена обегают.

– Батюшка мой, князь Буривой, умер еще в начале зимы. А князя Бравлина вместе с его народом я в нашу землю и привел. Теперь наши народы породнились, и нет разницы, словенин ты или вагр. Мы хотим взять под свою защиту народ меря. И с вашим князем поговорить о совместной защите от хозарских набегов.

– Если так, княже, я вас до самого княжеского терема провожу, – обрадовался десятник, голосом показывая свою надежды и уважение к новгородской миссии.

– Только ты никому не рассказывай, зачем мы приехали, – напомнил Русалко. – А то у вашего хозарина Полея, наверняка, по всему городу уши развешаны…

– Это у нас все знают. И потому мы больше молчим. Даже о том, о чем душа болит, не говорим открыто.

– А что ваш воевода? Делает что-то? – поинтересовался Гостомысл.

– Он сам тебе все расскажет, княже. Ты с ним обязательно у князя Вячерада встретишься…

* * *

Десятник сам поговорил с привратной стражей. Отряд Гостомысла здесь уже ждали. Видимо, от других ворот коротким путем прискакал всадник, и привез приказ сотника городской стражи. Внутренняя дорога всегда бывает короче внешней.

Сам город был похож на все славянские деревянные города[56], и отличался, разве что, тем, что здесь во многих местах стены были порушены, и зияли черными обгорелыми проломами, которые хозары, как говорили стражники, не разрешали князю заделывать, как и ограничивали княжескую дружину. Такой кабальный договор навязали захватчики молодому неопытному князю. Они, видимо, желали всегда иметь доступа в город, чтобы при желании разграбить его в очередной раз, и не встретить серьезного сопротивления. И не позволяли Мурому хоть слегка усилиться. А воспротивиться этому у князя Вячерада, видимо, не хватало ни сил, ни воли. Оставалось только надеяться на помощь со стороны, но князь уже один раз попробовал обратиться за помощью, и хорошего из этого ничего не получилось.

Изнутри вдоль стен шла обязательная и почти во всех славянских городах кольцевая дорога, выложенная бревнами лиственницы, которая от влаги приобретает прочность камня, и отличается от камня только тем, что, подсохшая, горит. Но деревянная мостовая не соединяла сам город со стенами, чтобы, в случае пожара, огонь не перекинулся со стен на город, и, наоборот, с города на городские стены. Впрочем, когда стены находились в таком плачевном состоянии, это уже и значения не имело. Но дорогу горожане держали в образцовом состоянии, постоянно обновляли отслужившие свой срок бревна. И не только в кольцевой дороге, но и на внутренних узких улочках, в которые отряд сразу и углубился.

Сначала миновали целые ряды торговых лавок, уже закрытых на ночь, и въехали в квартал с массивными, в два и три этажа теремами. Вокруг каждого терема располагался большой двор с хозяйственными постройками. Все было так же, как было когда-то в сгоревшем Славене, и Гостомысла даже посетила легкая грусть о том, что Бравлин построит другой город, непохожий на милый сердцу многих горожан Славен. Дорога вела в гору, на холм, на самой вершине которой стоял большой терем. Князь-посадник почему-то сразу решил, что этот терем княжеский. Так оно и оказалось. От ворот, еще когда отряд только-только въезжал в Муром, был послан стражник, который, видимо, и предупредил самого князя Вячерада, и тот дал распоряжение о встрече. И сам вышел встречать гостей на высокое, с резными витыми колоннами крыльцо, выходящее, в отличие от других теремов, на улицу. И само крыльцо, и все стены вокруг него были покрыты тонким деревянным резным узором, что уже само по себе говорило – крыльцо это парадное. Князь Вячерад был молод, светел лицом, высок ростом и худощав. Гостомысл сам был сложен так же, только в дополнение к своей худощавой высокой фигуре имел еще и широкие плечи воя, привычного к ношению доспеха. Вячерад плечи имел узкие, руки длинные и слабые, но голову крупную, нелепо смотрящуюся на тонкой шее.

Спустившись с крыльца, князь шагнул в сторону Гостомысла, сразу определив в нем равного себе, и протянул обе руки для приветствия. Гостомысл заранее, за несколько шагов выпрыгнул из седла, и тоже протянул обе руки для приветствия.

– Здрав будь, княже! Мир твоему дому, – как гость, Гостомысл первым произнес приветственные слова.