Следопыт

В вагоне многолюдно. Здесь я могу сидеть и не бояться. Но, возможно, еще затемно одна сойду в Теджене. Что тогда делать? Наверно, сердце у меня разорвется. А что, если остаться в поезде? Так и сделаю, сойду где-нибудь днем».

Поезд остановился в Теджене ночью. На перроне поблескивают лампочки. Но безлюдно. Пассажиры сходят с поезда и сразу исчезают во тьме. А Акнур все не решается сойти на перрон.

Какой-то высокий джигит бегает от вагона к вагону. Подбежал к окну Акнур. Ой, да это же Махтум! Акнур побежала к дверям. Быстро вышла из вагона.

— Махтум, Махтум-джан!

Джигит, видимо, услышал ее зов и бросился к подножке вагона. А она устыдилась, что назвала его Махтум-джан, даже покраснела. Но он не видел ее смущения и с волнением заговорил:

— Вернулись благополучно, Акнур? У меня дело было в Теджене. Потом подумал, что, возможно, сегодня вас встречу. Вот и пришел на вокзал.

— Очень хорошо сделали, я так боялась.

Акнур растерялась, сама не знает что говорит.

Поезд отправился. На станции они остались вдвоем, Махтум чуть слышно проговорила:

— Акнур, поедем?

— Куда?

— Как куда, домой, я ведь попросил колхозную машину.

Акнур боится идти позади своего спутника; Семенит рядом с ним. От страха даже хочется взять его за руку, но стыдится.

— Вот наша машина. Садись рядом с шофером.

Машина едет быстро. Шоферу хочется скорее вернуться домой и хотя бы немного поспать.

Махтума сильно трясет в кузове, но ему все нипочем. Ведь он встретил Акнур.

«На мое счастье она приехала сегодня. Пришлось бы и завтра просить машину. Назвала «Махтум-джан". Или мне так послышалось? Эта стеснительная, женщина, наверно, так просто не назовет "джан».

Акнур неподвижно сидит в кабине. Боится даже взглянуть куда-либо в сторону, в темноту, с дрожью думает: «Как же я одна зайду ночью в дом».

Машина остановилась.

— Приехали, сестра, — сказал шофер.

Другого выхода нет, — надо слезать. Шофер торопит, а она просит:

— Вы постойте, пока я зайду в дом, боюсь я.

— Нечего бояться. Вот же рядом ваша калитка, сестра, мне тоже надо немного поспать. — Машина тронулась.

— Махтум! — неестественно громко крикнула Акнур и даже испугалась собственного голоса. Махтум на ходу выпрыгнул из кузова.

— Что случилось? — подошел он к Акнур, — не бойся!

Во двор они зашли вместе. Открыли дверь в дом, зажгли керосиновую лампу.

— Махтум, проходите, садитесь и оставайтесь здесь пока не рассветет. Я боюсь. Никогда в жизни не смотрела так близко в лицо мертвеца. Совсем близко. Он умер… Я теперь в этом доме не смогу жить. Покойник всегда будет перед моими глазами. Раньше не боялась, а теперь боюсь.

— Не бойся, Акнур, привыкнешь, все страхи пройдут со временем.

— Я и в поезде не могла уснуть. Закрою глаза, а перед взором — побледневшее лицо мертвеца. Зубы торчат. И снова от страха открываю их.

— Все же вы, Акнур, немного поспите, — сказал он, подавая ей подушку. — Не стесняйтесь, так прямо и ложитесь.

Женщина нерешительно опустила голову на подушку и услышала:

— Не бойтесь и спите. Я же сижу возле вас. Хотите, расскажу вам что-нибудь. Вчера ночью Ходжакули-джан спрашивал: «Куда ушла моя мама? Когда она придет?»

Акнур быстро заснула. Парень сидел молча. Потом поднялся, взял подушку и, не гася света, лёг возле нее. Он тоже в ожидании Акнур не спал всю ночь. И теперь заснул очень быстро.

Раньше Акнур работала в детском саду. Председатель сельского Совета Набат сочла, что в большом коллективе женщина быстрее свыкнется с людьми, станет смелее, и перевела ее в полеводческую бригаду Махтума.

И Набат не ошиблась, куда девалась замкнутость недавней вышивальщицы халатов.

Акнур была из рода Махтум, считавшегося святым. Родилась она в селе Гозган Каахкинского района. После окончания семилетки в неполных семнадцать лет ее родители решили: «Ай, да ладно, лишь бы доченька нужды не знала» и выдали девочку замуж за тридцатилетнего, уважаемого Моллу. Она прожила с ним около трех лет.

С малолетства Акнур внушали, что она из святого рода. Запрещали играть с соседскими детьми. Потом она уже сама избегала людей. Жила, не выходя из дому. Росла слабой, как камыш в густой тени.

Сейчас Акнур работает в колхозе. Теперь она хорошо знает, что такое полевой ветер и степное солнце. Стала и здоровее, и смелее. Кругом ведь товарищи по работе.

Привыкшие к вышиванию руки также аккуратно прореживают хлопчатник. Беспорядочно поросшее поле становится похожим на искусно расшитую ткань. Бригадир с восхищением смотрел на прополотые ею ряды.

Акнур вдруг проснулась. Ее взгляд упал на сладко спящего Махтума. Коснулась его длинных черных волос. И вдруг застыдилась. Быстро поднялась и вышла во двор, умылась, поставила чай. Потом она вернулась и еще раз взглянула на спящего. «Какой красивый джигит». Женщина глубоко вздохнула. «Сын очень похож на Махтума. Как же мне его разбудить?»

Она расстелила дастархан, достала каурмы.

— Махтум, вставай, пожалуйста, опоздали на работу.

Он открыл глаза и улыбнулся:

— Хотел вас уложить, да вот и сам уснул. Я побегу. Ходжакули дома один. Отведу его в садик, а оттуда на работу.