Следствия самоосознания. Тургенев, Достоевский, Толстой

В стремлении ко все более сильным ощущениям и удовольствиям того сорта, о котором идет речь, Ставрогин уже направил взгляд внутрь себя. Порывы и искушения, которые он хочет контролировать, включают не только те, которые должна подавлять совесть, но именно моральные побуждения, самые сильные с точки зрения той же совести. Именно в погоне за такими изысканными, извращенными удовольствиями он провел время накануне своего первого визита в город, предаваясь в Петербурге дебошам, результатом чего стала его женитьба на Марье Тимофеевне Лебядкиной и насилие над Матрешей. Ставрогин объясняет Тихону, что преступление над Матрешей он совершил от скуки и в состоянии внезапно возникшего желания, но в особенности ради того, чтобы получить удовольствие от преодоления собственного отвращения. Чтобы испытать свою силу воли, «он избрал жертву, которая более всего заслуживает жалости, и избрал ее именно по этой причине; он пытается убить само чувство жалости внутри себя»[589]. В процессе соблазнения девочки он чувствует жалость, и в результате волны страха накатывают на него после изнасилования[590]. В решающий момент этого эпизода, когда Матреша внезапно вспыхивает от стыда, а затем целует его, он явно ассоциирует свой страх с жалостью: «Лицо ее выражало совершенное восхищение. Я чуть не встал и не ушел – так это было мне неприятно в таком крошечном ребенке – от жалости. Но я преодолел внезапное чувство моего страха и остался»[591].

Все происходящее сосредоточено вокруг Ставрогина, тогда как некоторая эмоциональная пресность характерна для его рассказа о том, что, по его мнению, должна была чувствовать Матреша во время всего пережитого ею испытания. Крайний нарциссизм Ставрогина не делает его, однако, настолько могущественным и независимым, как он о себе заявляет; несколько раз в романе повествователь дает иное объяснение его поведению. Ставрогин – конечный, упаднический продукт той культуры чести и мужества, к которой принадлежал знаменитый декабрист и дуэлянт М. С. Лунин; о нем рассказчик сообщает, что самым сильным желанием таких людей было преодоление собственных страхов[592]. Лунин, каким представляет его рассказчик, уже психологически достаточно сложен; не довольствуясь победами над другими, он стремится победить себя, а именно свою величайшую «страсть» – страх смерти. Но, продолжает рассказчик, Ставрогин «отнесся бы к Лунину свысока, даже назвал бы его вечно храбрящимся трусом, петушком», потому что Лунину для преодоления разного рода страхов пришлось бы их ощутить, тогда как Ставрогин в большинстве случаев в общении с другими вообще не испытывает страха[593]. Диалектика гордости и чести развилась в нем до той степени, когда он более не желает драться на дуэли, так как дуэль будет означать, что он что-то хочет доказать другим, то есть окажется зависим от них. Свою гордость и независимость он поэтому будет выражать в намеренном бесчестии. Он представляет собой истинного кармазиновского нигилиста с его «правом на бесчестье»[594]. Ставрогин предстает таким, приехав в город в середине 1860-х и в конце концов вызвав скандал – укусив за ухо губернатора, – что приводит его в тюрьму[595]. Скандализация горожан, однако, лишь слегка развлекает Ставрогина; он переходит к тем преступлениям, в которых в итоге признаётся Тихону. Саму исповедь можно понять как попытку преодолеть стыд, самую сильную эмоцию в человеке чести, и, действительно, Тихон так ее и воспринимает. Но Тихон, не будучи уверен в том, что Ставрогин не знает чувства стыда, говорит ему, что его исповедь скорее смешна, чем ужасна, и предсказывает ему, что он не выдержит насмешек над собой[596].

Вопреки собственным заявлениям Ставрогин все же нуждается в других – для подтверждения собственной силы и достоинства. Его манипулирование Матрешей – последний эпизод в поисках получения наслаждения во власти; преданность его «ватаги» ему надоедает, как и воровство денег у бедного чиновника, совершенное им в промежутке между потерей перочинного ножа и соблазнением Матреши[597]. Соблазнение приятнее воровства по двум причинам: само преступление еще отвратительнее, а жертва, с ее «детским» и «тихим, чрезвычайно тихим» лицом, еще невиннее[598]. У Ставрогина начинает биться сердце, когда он слышит ее тихую песенку, говорящую о том, что у нее есть своя невинная жизнь, независимая от других[599]; это возбуждает его, показывая, что она не думает о нем. Он хочет развратить и подавить эту чистую инаковость, поэтому ее ответ на его ласки удовлетворяет фантазию насильника, представляющего, что свою жертву он может заставить желать его. Конечно, понимание этого, в той мере, в какой оно истинно, усиливает ее ненависть к себе и раскаяние, что и приводит Матрешу к самоубийству. «Наверное, ей показалось в конце концов, что она сделала неимоверное преступление и в нем смертельно виновата, – “бога убила”»[600].