Слепая бабочка

Не, так не бывает. Всё это сон или предсмертный бред, выбирай, канатная плясунья, что больше нравится. Даже рукой перед глазами помахала. Не помогло, не развеялся. Значит, настоящий. Но так всё равно не бывает. Вот этот не мог носить её на руках, трястись рядом в шпильмановской повозке, дарить липкие пряники. Рядом с таким что должно находиться? Правильно, белый конь и принцесса, и то и другое неописуемой красоты.

– Что, не нравлюсь? – отрывисто спросил синеглазый красавец, смущённо проведя рукой по роскошной шевелюре цвета бледного золота. Совершенные брови сошлись обиженным домиком, безупречные губы сложились в жалкую улыбку.

– Так я и знал. Побриться забыл. И переодеться надо было.

Тут Арлетта разглядела свободную крестьянскую рубаху и потёртые штаны, заправленные в высокие ботинки. Поначалу-то ей показалось, что длинноногая мечта всех принцесс затянута в сверкающие доспехи. Кстати, обе ноги у мечты были в полном порядке. Никаких вонючих повязок, никаких костылей.

– Ты кто? – выдохнула она.

– Травник я. Бродячий травник. Может, хоть теперь спросишь, как меня зовут?

– К-как?

– Ивар Гронский Ар-Морран-ап-Керриг, крайн из белых крайнов Пригорья.

– Чего-чего?

– Для тебя – Варка.

– Ага… – ну, Варка – это хорошо, это можно как-то пережить, обычное имя, вроде свейское. – А крайн – это титул?

Небось господин земель из здешнего владетельного рода, почти принц. Конечно, кто бы сомневался.

– Нет, – успокоил её собеседник, – не титул. Крайн – это… ну, вот как-то так.

Вихрь бело-розовых лепестков взлетел над рядами яблонь, прошелестела трава, как флаги, заметались цветущие ветви. А над всем этим взмыли, застилая полнеба, сияющие крылья. Белее белого света, сильнее ветра, ярче молнии.

– Моё время утро, мои владения ветер и свет, мои крылья служат мне, пока я им верен.

«Да ладно тебе, – попыталась успокоить себя несгибаемая Арлетта, – ну, подумаешь, парень, ну, красивый, ну, с крыльями». Но успокоиться не получилось. Секунду крепилась, а потом, взвизгнув, отшатнулась назад. Споткнулась, запутавшись в траве, наткнулась спиной на ствол ближайшей яблони.

А он сейчас же оказался рядом. И крылья не помешали. Может, они вообще мерещатся? Случайно соткались из утреннего света, летящих лепестков и тумана?

– Тебе плохо? Ах я, дурак. Нельзя было так сразу.

Подхватил, не дал упасть и удариться. Арлетта крепко зажмурилась. Так, если не смотреть – он. На ощупь и по запаху – ночной брат со всеми своими шрамами. Только волосы чуть длиннее.

– Это сон, да?

– Да, если тебе так легче.

Сказал и понёс куда-то. Арлетта решила на всякий случай глаз пока не открывать. Но всё-таки не вытерпела, посмотрела сквозь ресницы. Зря.

Верхушки яблонь, взлохмаченные ветром, медленно проплывали внизу и вдруг кончились, как отрезанные стеной серых скал. Стена качнулась, улетая, внизу открылась каменная чаша, полная влажной зелени. Трава? Нет, деревья. Под деревьями что-то желтеет. Купавки? Одуванчики?

«А сейчас я упаду в обморок, – совершенно спокойно определила Арлетта, – или меня стошнит. Рубашку жалко».

– Тихо-тихо-тихо.

Её голову обхватили, прижали покрепче к той самой рубашке. Вокруг зашелестело, плеснуло зеленью, и канатную плясунью положили на мягкое. Мох? Трава? Сплетённые ветки? Ветки с молоденькими длинными листьями качались со всех сторон, будто в шалаше.

– Ну, ты чего? – растерянно спросил склонившийся над ней ночной брат по имени Варка. – Я думал, тебе понравится.

– Я высоты боюсь, – сумела выговорить Арлетта.

– Чего?! Да ты в сорока саженях над бурной рекой плясала, к Стопламенной башне канат привязывала, из Кумпола в Ревущий овраг спрыгнула. Там уже не сорок, там все восемьдесят саженей будет. Хорошо, моё окно во дворце на Кумпол смотрело. Едва успел тебя подхватить.

– Так ты тогда это… – выговорить слово «летел» у Арлетты не хватило духу.

– Я тогда последнее семечко разрыв-травы, на отъезд отложенное, извёл. Не хотел, чтоб увидели, как я из Висячьей башни ласточкой сигаю. А потом попался как дурак. Нарочно подальше от города ушёл, чтоб не заметили, и всё равно попался. До сих пор не понял, кто в меня стрелял и зачем. Думал, это расплата за трусость. Остаться надо было и терпеть, или уж плюнуть на всё и забрать мальчишку.

– Ты упал с неба, – прошептала Арлетта.

– Ну, под ноги твоему коню я свалился с дерева. Так что там с твоими страхами? Где спину ушибла?

– Да я пока не видела – не боялась. А видеть начала прямо на канате. И вот… Упала. Я одна работала, Бенедикт всё не шёл, а я… а потом оказалось, что он… что его…