Слезами и кровью (СИ)

В этом шкафу Отогар хранил свои сокровища. Большинство из них вряд ли показались бы ценными тому, кто привык понимать под словом «сокровища» золото, драгоценные камни или прекрасные произведения искусства. Случайный гость, заглянув в сокровищницу Отогара, наверняка бы сморщил нос и недоуменно пожал плечами – ну что, скажите на милость, может быть ценного в старом медном подсвечнике, совсем позеленевшем от времени? Или в мутном бледно-розовом кристалле? Или в глиняном горшке, наполненном самыми обыкновенными углями и расписанном странными знаками? И только опытный волшебник догадался бы, что с помощью позеленевшего канделябра можно прочитывать тайные письмена и отыскивать спрятанные двери – достаточно только поставить в него свечу, даже самую дешёвую, и в её пламени скрытое станет явным. А розовый кристалл – это чудовищное оружие, которое можно привести в действие простой водой: одна капля – и кристалл тут же начнёт разрастаться, пронзая своими иглами дерево, сталь и человеческую плоть. А угли, что насыпаны в разрисованный знаками горшок, никогда не перестают тлеть, и могут как обогреть дом в зимнюю стужу, так и спалить дотла целый город. Всё это, а также с десяток других интересных вещиц, Отогар приобрёл самыми разными способами: что-то – честной покупкой или обменом, а что-то – ложью или даже преступлением. Цель у него всегда оправдывала средства.

В этот раз Отогар пришёл сюда не за волшебным горшком, не за канделябром и не за кристаллом. Он собирался воспользоваться одним из самых последних приобретений – вещицей, обладать которой мечтал много лет, и которая всего несколько недель назад попала наконец в его руки.

На средней полке шкафа стоял маленький железный сундучок, кособокий и неуклюжий. Замочной скважины в нём не было – открывался он не ключом, а прикосновением владельца. Едва пальцы Отогара коснулись крышки, украшенной грубым орнаментом, как та с глухим щелчком откинулась. Внутри, на подкладке из красного бархата, лежало круглое бронзовое зеркало. Отражающая сторона его была повёрнута вниз, и Отогар видел только его обратную сторону, на которой литейщик в незапамятные времена изобразил демона и двух собак, бесконечно бегущих по кругу.

При всём своём плохом настроении, Отогар не смог удержаться от улыбки при виде зеркала. Совсем недавно это бесценное сокровище принадлежало нахальному юнцу Энмору Кровеглазому, который таскал его в сумке, словно носовой платок! Гармил неплохо послужил своему учителю, украв зеркальце у недостойного владельца. Вытащив зеркало наружу, Отогар взглянул в него и приказал:

- Покажи мне Черноголового Морри!

Гладко отполированный металл помутнел, чёрные глаза Отогара, отразившиеся в нём, исчезли в золотисто-бронзовом тумане, а потом в зеркале появился невысокий человечек, сгорбившийся за узким столом и пересчитывающий разбросанные по нему монеты. Даже несмотря на то, что зеркальце всё показывало в уменьшенном виде, Отогар сразу уловил жёлтый проблеск и понял, что эти монеты – полновесные золотые пито, а вовсе не серебряные, которыми простой люд расплачивался за мелкие покупки, которые были мелкими и тонкими, как чешуйки, и очень дешёвыми. Пухлые пальцы Морри деловито двигали монеты по столу, собирали их в аккуратные столбики, не менее пухлые губы беззвучно шевелились, пересчитывая деньги. На его наголо выбритой голове темнело большое родимое пятно, такое большое, что с первого взгляда казалось, будто он пытался натянуть себе на голову шапочку, сшитую на младенца. За это пятно его и прозвали Черноголовым.

Отогар стёр изображение, надел плащ и бархатную шапку, и, покинув дом, решительным шагом двинулся в сторону Большого Коврижного переулка.