Слезы небес

– Тогда один парень, у которого была жена и дочь, которых он любил, у которого было все, ради чего стоит жить на свете, и которому было что терять, нарушил прямой приказ. Он украл вертолет, совершил жесткую посадку в аду и вытащил меня оттуда. У меня была целая жизнь, чтобы размышлять об этом. Что подтолкнуло человека сделать это? – Я покачал головой. – Возможно, вам это трудно понять, но когда я стоял там, посреди жары, насекомых, пуль и штыков, я знал, что земля, на которой я стоял, и все вокруг меня было абсолютным злом. Но как только я услышал стрекот винта, я понял: то, что внутри этой стальной птицы, не может быть злом.

– Я видел, на что способно зло. Зло никогда не жертвует собой ради других. Оно берет то, что ему не принадлежит. Толкает твою голову под воду. Отрывает твою голову от шеи и перекидывает через городскую стену.

Зло доминирует. Контролирует. Уничтожает. Зло – это хныкающий сопляк, и стоит позволить ему войти в вас, как вы тотчас начнете изрыгать ненависть. А это лишь еще одно название того яда, который мы пьем в надежде, что он отравит кого-то другого.

Я обвел взглядом зал суда, посмотрел на Элли, Каталину, Габи, Сюзи и, наконец, на телекамеры.

– Но только не любовь. Любовь устремляется туда, куда другие не пойдут. Туда, где летают пули. Она встает между ними. Изливает себя. Жертвует собой. Она прочесывает пустоши, возвращает утраченное и никогда не подсчитывает цену.

Хотя зал был набит битком, все притихли. Помолчав минуту, я продолжил:

– Любовь приходит в ад, в котором я сижу в цепях, где меня признают виновным, хватает вас за сердце и говорит надзирателю: «Я пойду вместо него». – Я повернулся и посмотрел на брата. – Сэр, мы живем в злом, жестоком мире. Где порой бывает очень мало смысла.

Где надежда кажется чем-то таким, что мы делали в детстве, а любовь, за которую мы цепляемся, выскальзывает у нас меж пальцев, как холодная вода, но… – я постучал себя по груди, – ничто из того, что здесь происходит, не меняет того факта, что любовь исцеляет раны. – Я покачал головой. – Это единственное, что способно…

Взгляды всех присутствующих в зале были прикованы ко мне.

– Это единственное, за что стоит бороться, – закончил я и повернулся к Бобби. Мне очень хотелось думать, что мои глаза излучали улыбку. – Так что, нет, сэр, у меня нет ненависти к моему брату.

Судья кивнул. Откинулся на спинку стула. Тот скрипнул. Еще одна долгая пауза. Затем он громко втянул воздух сквозь зубы и почесал подбородок.

– Вы создали суду реальную проблему, мистер Брукс.

– Это как же, ваша честь?

Он поднял протокол с решением присяжных. Там имелся официальный список совершенных мной преступлений, а также пояснительная записка с перечислением наказаний, положенных за них.

Судья помахал этой бумагой.

– В римские времена это называлось «почерком требований, которые были против нас». Сегодня штат Флорида заставляет меня, как того требует закон, на основании совершенного вами преступления приговорить вас к тюремному сроку.

– Я понимаю.

Он указал на двенадцать пустых стульев присяжных.

– Они признали вас виновным в непредумышленном убийстве. Они не согласились ни с вами, ни с доводами вашего адвоката, что у вас имелось моральное обязательство защищать эту женщину и ее дочь, – он указал на Каталину и Габи, сидевших позади Элли, – за пределами географических границ вашего дома и места работы.

Я кивнул.

– Да, сэр.

Судья снова помахал листом бумаги.

– Такое решение предполагает как минимум восемь лет тюремного заключения. Как максимум – два пожизненных срока, отбываемых один за другим.

Мне не нравилось то, куда он клонит, но я кивнул.

– То же самое говорит и мой адвокат.

Судья откинулся на спинку стула и несколько минут постукивал карандашом по столу. Затем он произнес:

– Мистер Брукс, будьте добры, встаньте.

Звякнув кандалами, я встал. Встал и судья.

– Мистер, Брукс, я даю вам пожизненный срок.

Элли за моей спиной громко ахнула. Как и большая часть присутствовавших в зале. Фотоаппараты мгновенно нащелкали сотни снимков. В зале явно назревали беспорядки. Судебный пристав и четверо хорошо вооруженных полицейских вышли вперед.

Судья Вертер ударил молотком по столу. Зал постепенно угомонился. Посмотрев на репортеров и телекамеры, он перевел взгляд на меня.

– Условия вашего приговора следующие.

Он аккуратно положил молоток на стол и скрестил руки на груди. Его взгляд как будто остекленел и был устремлен куда-то в пространство.

– Живите своей жизнью. Той, которой вам так и не довелось пожить.

– Сэр, я не понимаю вас.