Слёзы Цернунна

«Не то слово, – тут же отозвался Черномордик. – Чепуховине очень плохо, аура отражает глубокий страх и глухое отчаяние. Я ещё никогда не чувствовал, чтобы Зародыш пребывал в таком ужасе».

Ковен, который только что пережил разлуку с Черномордиком, без труда мог себе представить состояние, в котором находилась несчастная Чепуховина. Одно воспоминание об этом причиняло ему острую боль. Но стоило ли ему сочувствовать Дарезе? Переживать, беспокоиться о ней? Или правильнее платить ей той же ненавистью, какую она испытывала по отношению к нему?

– Думаете, Цернунн сломал Дарезу? – Лексиос сыграл свой вопрос на кантеле так тихо, что его могли услышать только друзья.

– А нам что за дело? – встрепенулась Сирения.

Ризу вскарабкался ей на спину и потянул её за ухо, помахивая пушистым хвостом.

– Да ладно тебе! – продолжала злиться Сирения. – После того, что мы все пережили, я имею полное право кусаться и царапаться. Я устала и превратилась в ледышку.

Она отряхнулась, стараясь избавиться от снега, толстым слоем покрывшего её шубку.

– Брайна! А ты что скажешь по этому поводу? – она окликнула подругу, надеясь на поддержку.

– Меня не спрашивайте. Я умираю. Умираю от голода.

– Съешь немного снега, – посоветовал Лонар. – Желудок будет занят, а мы тем временем доберёмся до замка.

Брайна пригвоздила его уничтожающим взглядом.

– Какой демон в тебя вселился, что ты даёшь мне такие советы?! Если ещё что-нибудь посоветуешь, насыплю гору снега тебе в глотку!

Остальные школяры возвращались в замок в полном молчании: нельзя тревожить деревья посреди ночи. К тому же каждый школяр сейчас снова переживал всё то, что только что испытал в пещере. Мысль о Цернунне сопровождала школяров до самого замка.

Всю ночь Ковену снились сны, но утром он ничего не смог вспомнить. Он очень старался извлечь из памяти хоть что-нибудь, но не смог. И Сирения тоже, сколько бы ни чесала за ухом задней лапой. Так и не записала в ловец снов ни единого сновидения.

Кот из сажи больше не являлся Ковену. Объяснить это можно было только встречей у Цернунна. Интуиция подсказывала, что он больше никогда не увидит своего внутреннего врага.

Дни быстро клонились к вечеру, и вторая четверть подходила к концу. Сложное испытание было позади. Школяры вздохнули с облегчением, а вместе с ними и весь замок Каслкотц, несмотря на недавние опасные и неприятные события.

Однажды утром Эркенбальда вызвала к себе Лексиоса и Сирению. Глава факультета механиматики вернула им их изобретения и от души похвалила. Всё это время Лексиос мечтал получить за своё изобретение первый приз и удивился, что в замке не существует ни отметок, ни наград.

– Эркенбальда говорит, что главное – сосредоточиться на собственном совершенствовании и творчестве, а сравнивать себя с другими не стоит, потому что в этом нет никакого смысла, – рассказывал Лексиос друзьям, играя на кантеле.

– А у тебя, похоже, как раз проснулся вкус к соревнованиям, – не удержалась и подколола друга Брайна, но тут же завопила на Драка: – Ай, не смей трогать мой хвост!

Друзья наслаждались отдыхом, сидя и тихонько мурлыча в уголке Насеста возле деревца, что наколдовал для Зародышей Ковен по совету Фигаро.

– Я так и не понял, что случилось с Дарезой, – сыграл на кантеле Лексиос. – Она же самая способная, какую область ни возьми.

Дареза так до сих пор и не появилась. Ланн добыл кое-какие сведения у одного автоматона, которому сообщил их кто-то из подмастерьев: она всё ещё находилась под наблюдением Коса. Состояние стабильное, но она не проснулась.

– Неужели ты думаешь, что способности или умения помогут в битве с Цернунном? – спросила Брайна. – Я задействовала всё, что только могла, но это мало что изменило. Цернунн мне сказал, что победить его невозможно.

– И мне он сказал то же самое, – подхватил Ковен. – Самым страшным испытанием была встреча с самим собой.

Все замолчали, хотя и молчать было почему-то неловко.

Вчера, когда они вернулись на Насест, никому не захотелось говорить о Цернунне, все нырнули в свои гнёзда и мгновенно уснули.

– Вам не хочется говорить о том, что было в пещере, я правильно поняла? – не унималась Брайна.

Лексиос что-то рассматривал вдалеке, а потом принялся настраивать кантеле, которое никогда ещё не издало ни одной фальшивой ноты.

– Зато ты хочешь, да? – удивился Ковен. – И что тебе сказал Цернунн? Он наверняка сказал что-нибудь о старшем брате и…

– Нет. Я тоже не хочу. Ты совершенно прав, никто не хочет говорить на эту тему.

– И всё-таки Цернунн вам помог? – спросил Лексиос.

– Думаю, да, – признал Ковен. – И не только в отношении чешуек. Он сумел показать мне то, чего я в упор не хотел видеть…

– Мою душу как будто всколыхнули мощным ударом лапы, – задумчиво произнесла Сирения. – И я чувствую, понадобится время, чтобы волны успокоились.

– Кажется, ты принимаешь себя за озеро, – пошутила Брайна.