Слишком много поваров

Она пришла через пять минут. Я вышел в коридор, объяснил ей суть дела и сказал, что она не должна открывать рот, если хочет, чтобы Вулф помог ей выпутаться из всего этого. Оставив ее в прихожей, я побежал к Бланку. Когда я заканчивал красить его, он пришел в раздражение, но сейчас Вулф умиротворил его. Я поставил его возле кровати на нужном расстоянии, надвинул ему фуражку пониже, заставил прижать палец к губам. Затем подошел к двери и приоткрыл ее ровно на шесть дюймов.

Через десять секунд я позволил Бланку переменить позу и, выведя Лио Койн в коридор, спросил ее:

— Ну?

Она покачала головой:

— Нет. Там был другой.

— Почему вы так решили?

— У этого слишком большие уши. Это не он.

— Вы готовы подтвердить это под присягой?

— Но вы… — Ее глаза сузились. — Вы сказали, мне не придется…

— Конечно. Но насколько вы уверены?

— Совершенно уверена. Этот человек стройнее.

— О’кей. Весьма благодарен. Возможно, мистер Вулф захочет поговорить с вами позже.

Остальные сказали то же. Я показывал Бланка дважды: Полу Уипплу с лица и Моултону со спины. Уиппл готов подтвердить под присягой, что человек, которого он видел в столовой, и этот — разные люди. А Моултон присягнуть не может, раз он видел только спину, но думает, что это не он. Я отослал их в «Покахонтас».

Затем пришлось помочь Бланку отмыться. Это было куда сложнее, чем красить. Я даже не уверен, что он когда-нибудь отмоет свои уши добела. Убедив всех, что он не убийца, Бланк сделался очень мил. Ранение Вулфа и жженая пробка Бланка извели в тот день весь запас полотенец в Канова-Спа.

— Я согласился, потому что меня попросил Луи Серван, — сказал Бланк Вулфу. — Я знаю, что убийц полагается наказывать. Если бы я был убийцей, то меня следовало бы наказать. Это страшное испытание для нас, мистер Вулф, страшное. Я не убивал Филипа Ласцио, но, если бы, чтобы вернуть его к жизни, мне нужно было бы шевельнуть пальцем, знаете, что бы я сделал? Я бы сделал так. — Он засунул обе руки в карманы как можно глубже.

Затем Бланк повернулся, чтобы уйти, но его задержали. Наша программа заставила снять эмбарго с посетителей, и вот первый уже настойчиво стучал в дверь.

Это был мой приятель Барри Толмен.

— Как мистер Вулф?

— Побит, но полон боевого пыла. Заходите.

Он вошел и открыл было рот, но вдруг увидел, кто стоит позади него:

— О, вы здесь, мистер Бланк?

— Да. По просьбе мистера Сервана…

— Мы проводили эксперимент, — вставил Вулф. — Не думаю, что вам стоит терять время с мистером Бланком. Как считаешь, Арчи? Мистер Бланк убил мистера Ласцио?

Я покачал головой:

— Нет, сэр. Три промаха. Соперник удалился.

Толмен посмотрел на меня, на Вулфа, на Бланка.

— Ну раз так… Тем не менее вы можете мне понадобиться. Вы будете в «Покахонтас»?

Без особого восторга Бланк ответил ему «да», выразил надежду, что к обеду Вулфу станет лучше, и ушел. Проводив его, я вернулся в комнату. Толмен сидел, склонив голову набок, чтобы лучше видеть повязку Вулфа, а тот говорил:

— Нет, не я, нет, сэр. Доктор все сделал изумительно. Но, уверяю вас, это очень опасно для человека, который стрелял. Взгляните сюда. — Он показал поврежденную рукопись. — Пуля проделала это, прежде чем поразить меня. Мистер Гудвин спас мне жизнь, бросив рукопись в окно. Так он сам говорит. Мне хочется верить в это. Где мистер Берен?

— Здесь. В «Покахонтас»… со своей дочерью. Я сам привез его. Мне позвонили в Квинби, что в вас стреляли. Как вы думаете, это тот же, кто зарезал Ласцио?

— Кто же еще?

— Но за что он вас? Вы же делом больше не занимаетесь.

— Он этого не знал. — Вулф поерзал в кресле, вздрогнул и горько добавил: — Но теперь я не могу не заниматься.

— Очень рад. Не тому, что в вас стреляли, конечно… Вот вы занялись Бланком. Почему вы считаете, что это не он?

Вулф начал объяснять, но тут меня отвлекло прибытие ланча. Луи Серван превзошел самого себя: три огромных подноса несли три официанта, а четвертый открывал им двери и регулировал движение. Я проголодался, и от запахов у меня потекли слюнки. Регулировщик — сам Моултон — поклонившись Вулфу, мгновенно накрыл стол невесть откуда появившейся скатертью.

— Извините, пожалуйста, — сказал Вулф Толмену. Испустив радостное мычание, он поднялся с кресла, пересек комнату и подошел к подносам. Подняв крышку, он низко наклонился и принюхался. Затем посмотрел на Моултона: — Пирожки?

— Да, сэр. Приготовил мистер Валенко.

— Понятно. — Он поочередно снимал крышки, наклонялся, нюхал и удовлетворенно кивал. — Артишоки баригуль?

— Кажется, сэр, он называет это «дригант». Мистер Мондор. Что-то вроде этого.

— Не важно. Оставьте все, пожалуйста. Мы сами накроем на стол, если вы не возражаете.

— Но мистер Серван сказал мне…

— Мне так больше нравится. Пусть все лежит на подносах.

— Я оставлю человека…

— Нет. Прошу вас. У меня важный разговор. Все свободны.

Они ушли. Стало ясно, что, если мы собираемся есть, потрудиться придется мне. Я призвал свои истощенные мышцы к последнему усилию.

— Как будем есть? Как приличные люди или прямо руками?

Он думал целую вечность, потом тяжело вздохнул:

— Нет. Позвони в ресторан и узнай, что у них на ланч.