Слишком много поваров

Антре Пьера Мондора было настолько вкусным, что я последовал примеру многих других и попросил добавку. Оказалось, что это блюдо давно принесло ему славу и было хорошо известно присутствующим. Констанца рассказала мне, что ее отец прекрасно умеет его готовить и что в основном оно состоит из говяжьего костного мозга, толченых крекеров, белого вина и куриных грудок. Доедая добавку, я подмигнул сидевшему напротив Вульфу, но он не отреагировал, продолжая пребывать на вершине блаженства словно прихожанин в церкви, внимающий проповеди святого Петра. Во время антре Мондоры внезапно устроили скандал и принялись кричать друг на друга. Он вскочил и бросился на кухню, и она помчалась за ним по пятам. Впоследствии я узнал, что она услышала, как он спросил Лизетту Путти, понравилось ли ей его блюдо. Обычно француженки не столь строги в вопросах морали.

На жаркое подали молодую утку а-ля мистер Ричардс, приготовленную Марко Вукчичем. Это блюдо входило у Вульфа в число любимых, и приготовленная под его присмотром версия Фрица Бреннера была мне отлично известна. На этот раз я был слишком сыт, чтобы судить как следует, но мэтры как будто начали всё с чистого листа, отхлебнув бургундского в качестве заголовка. Они принялись за новое блюдо так, словно уже давно ждали, чем бы им заморить червячка. Однако я заметил, что женщины, особенно китаянка Лио — жена Койна — и Дина Ласцио, могли лишь слегка клевать свои порции. Я также заметил, что официанты понимали, что перед ними происходит нечто вроде чемпионата мира по кулинарии и гастрономии, но старались не подавать виду. Девять уток были уничтожены подчистую.

Мне показалось, что Вукчич слишком налегает на различные вина. Наверное, именно поэтому он так бурно среагировал на замечания Ласцио по поводу более удачных начинок для утки и дальнейшего сравнения клиентуры отеля «Черчилль» и ресторана «У Рустермана», не в пользу последнего. Я был гостем Вукчича и всегда относился к нему с симпатией, и потому мне было неловко видеть, как он запустил в Ласцио коркой хлеба и попал тому прямо в глаз, но остальные не одобрили его поступок лишь потому, что он оторвал их от еды. Сидевший рядом с Ласцио Серван не дал скандалу разгореться, а Вукчич осушил очередной бокал и в ответ на все упреки только сверкал глазами. Официант в зеленой куртке убрал хлеб с пола, и все вернулись к утке.

Выход на сцену салата Доменико Росси тоже не обошелся без скандала. Началось с того, что как только его стали разносить, Ласцио поднялся и ушел на кухню, чем весьма оскорбил Росси. Сервану пришлось объяснять, что Ласцио пора начинать готовить соус прэнтан для последующего эксперимента, но Росси все ворчал про зятьев-перестарков. Затем Росси заметил, что Пьер Мондор даже не пытается сделать вид, что ест, и возжелал узнать, уж не черви там у него в тарелке. Мондор ответил дружелюбно, но твердо, что всё, что подчеркивает вкус салата, особенно уксус, убивает вкус вина, и что он хочет допить свое бургундское.

— Никакого уксуса здесь нет, — мрачно возразил Росси. — Я вам не варвар.

— Я не ощутил вкуса уксуса. Я отставил тарелку, лишь заслышав аромат салата.

— Я вам говорю, здесь нет уксуса! Этот салат подан в его первозданном виде, как сотворил его Господь. Побеги горчицы и кресс-салата, салат-латук! Луковый сок с солью! Хлебные корочки, натертые чесноком! В Италии мы едим его из салатниц, запивая кьянти, и благодарим Господа за такое счастье!

— У нас во Франции так не принято, — пожал плечами Мондор. — А Франция, как вам известно, дорогой Росси, главенствует в искусстве гастрономии. По-французски...

— Ха! — Росси встал на дыбы. — Главенствует, потому что мы вас всему и обучили! Потому что в шестнадцатом веке вы вторглись к нам, объели нас и занялись подражательством! Читать умеете? Историю гастрономии изучали? Вообще историю! Всё, что есть хорошего во Франции, всё пришло из Италии! Знаете ли вы...

Вот так и начинаются войны. Но на этот раз удалось сохранить мир. Мондора удержали, Росси принялся за свой салат, и вновь воцарилось спокойствие.

Когда пришла пора подавать кофе, большинство гостей перебрались в большую гостиную, Лоренс Койн опять завалился на диван в малой, а Киф и Леон сели рядом с ним и продолжили беседу. После еды я предпочитаю оставаться на ногах, и потому я принялся бродить по комнатам. Вульф, Вукчич, Беррэн и Мондор уселись в углу большой гостиной и принялись обсуждать утку. Мамаша Мондор принесла сумку с рукоделием, проковыляла к лампе и взялась за вязание. Лио Койн сидела в кресле поджав ноги, и слушала, что ей рассказывал Валленко. Лизетта Путти доливала Сервану кофе, а Росси хмурился, разглядывая наброшенное на кушетку индейское покрывало, словно подозревая, что оно сделано во Франции.