Читаем Сливовый календарь любви полностью

Кагэхати. Ну еще бы! Так уж устроен свет, что и для гейш, и для девушек, и для девчонок предел желаний – поскорее соединиться с дорогим сердцу мужчиной, чтобы время от времени друг на друга дуться и ссориться. А как попробуют, да еще ребят нарожают… Даже молодая женщина, живущая в достатке, теряет и свою привлекательность, и любовный пыл. Уже никто не оборачивается на нее: «Ах, это такая-то!» А попробуйте-ка выйти замуж за бедного! Да что там говорить… Та, что еще вчера была у всех на устах и заставляла сердца окрестных парней биться сильнее, вдруг шествует, поддерживая огромное чрево рукой, в которой зажато ситечко для приготовления мисо, а в правом рукаве у нее приготовлены восемь мон для покупки жареного батата. Сколько их таких – раскаиваются и льют слезы, увидев кого-то, кто все еще может носить прическу «симада»? Нынешние родители плохо воспитывают своих дочерей, и они не видят ничего зазорного в том, чтобы поскорее заиметь мужа и произвести на свет детей, – словно считают это подвигом.

А теперь взгляните на гейш: девять из десяти детей не имеют, это редкость, и все знающие толк мужчины хотят иметь возле себя лишь ойран.

В разгар беседы раздаются удары колокола в храме богини Бэнтэн.

О-Тами. Уже бьют седьмую стражу!

Кагэхати. А что ты удивляешься? У нас всегда обед и ужин сразу. А вот ойран пусть и встала утром поздно, теперь наверняка уже голодна.

Коноито. Нет, есть мне совсем не хочется. По правде говоря, у меня последнее время какие-то боли в груди…

Кагэхати. Вы все еще тревожитесь за Хан-сана. Но теперь уж, наверное, он оправился. Да, ведь он говорил, что непременно придет сюда – может быть, даже сегодня…

Коноито. О нет, ведь он не знает, что со мной случилось, считает, что я все еще в квартале… Ему горько, он унижен – и как раз теперь он думает, что все это из-за меня…

Даже рассудительная ойран из-за любви ропщет и льет слезы.

Кагэхати. Как бы там ни было, он уже наверняка знает обо всем, что произошло, от своих друзей.

Коноито. Но вестей от него нет! А вдруг они сделали с ним что-то ужасное, когда били? И по дороге домой могло случиться что угодно… Как я могу не волноваться!

Кагэхати. Ну-ну… Едва ли с ним что-то такое стряслось…

Пока они разговаривают, жена Кагэхати расставляет на столике посуду и приносит ужин для Коноито.

А где сейчас должен быть Хан-сан? Наверное, в Нэгиси?

Коноито. Нет, не там. Он говорил, что укроется в доме господина Ягиносиро.

Кагэхати. Надо же! И где живет этот господин?

Коноито. Где-то в Сугамо…

Кагэхати. Да, вы туда не скоро доберетесь, если вздумаете навестить! Беда!

Во время этого разговора за дверью раздается женский голос: «Простите, можно?»

О-Тами. Кем изволите быть?

Голос. Не здесь ли живет господин Кагэхати, который часто бывает в Квартале?

Кагэхати. Клянусь, голос девичий, но кто это – не знаю.

Коноито, услышав слово «квартал», прячется на втором этаже.

О-Тами. Да, он здесь, заходите.

Девушка раздвигает дверные створки, но зайти не решается.

Пожалуйте сюда, прошу! По какой надобности изволите быть?

Кагэхати. Не стесняйтесь, пожалуйста, зайдите! Эту девочку я где-то уже видел… (Последние слова бормочет себе под нос.)

Девушка. Да, когда-то мы с вами встречались. Я из «Каракотоя»…

Кагэхати. Да-да… Как же, вас зовут…

Девушка. Я жила там раньше, уже давно…

Кагэхати. А! Вот и вспомнил! Уж не вы ли госпожа О-Тё?

Девушка. Да.

Кагэхати. Так-так, вот оно что… Вы уж извините меня, мне нездоровится… (Слегка приподнимается на постели.) За то короткое время, что мы не виделись, вы стали сущей красавицей! Может быть, предложить вам чайку? Однако что вас к нам привело? Где вы теперь?

О-Тё. Я живу в Коумэ.

Кагэхати. Да-а? Ну, тогда у вас едва ли может быть дело ко мне. Наверное, вы принесли нам какую-нибудь весточку из Квартала?

О-Тё. Нет… (Запинается, но затем все же принимает решение.) Я пришла к вам потому, что хочу попросить… Ну… Устройте и меня куда-нибудь! Пожалуйста!

Кагэхати. Вот так штука! Не ожидал такого разговора… Хоть вы и выросли в Квартале, но вдруг, сгоряча, решиться… Вероятно, у вас есть весьма и весьма веские причины… Что же случилось?

О-Тё. Да, мне нужно немного денег…

Кагэхати. Ах, деньги – ну, об этом мы поговорим. Только прежде расскажите мне все подробно, ведь это плохой выход. Как правило, можно обойтись и без этого.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сильмариллион
Сильмариллион

И было так:Единый, называемый у эльфов Илуватар, создал Айнур, и они сотворили перед ним Великую Песнь, что стала светом во тьме и Бытием, помещенным среди Пустоты.И стало так:Эльфы — нолдор — создали Сильмарили, самое прекрасное из всего, что только возможно создать руками и сердцем. Но вместе с великой красотой в мир пришли и великая алчность, и великое же предательство.«Сильмариллион» — один из масштабнейших миров в истории фэнтези, мифологический канон, который Джон Руэл Толкин составлял на протяжении всей жизни. Свел же разрозненные фрагменты воедино, подготовив текст к публикации, сын Толкина Кристофер. В 1996 году он поручил художнику-иллюстратору Теду Несмиту нарисовать серию цветных произведений для полноцветного издания. Теперь российский читатель тоже имеет возможность приобщиться к великолепной саге.Впервые — в новом переводе Светланы Лихачевой!

Джон Рональд Руэл Толкин

Зарубежная классическая проза
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну. Вместе с женой Анной они пишут и распространяют открытки с призывами сопротивляться. Но соотечественники не прислушиваются к голосу правды — липкий страх парализует их волю и разлагает души.Историю Квангелей Фаллада не выдумал: открытки сохранились в архивах гестапо. Книга была написана по горячим следам, в 1947 году, и увидела свет уже после смерти автора. Несмотря на то, что текст подвергся существенной цензурной правке, роман имел оглушительный успех: он был переведен на множество языков, лег в основу четырех экранизаций и большого числа театральных постановок в разных странах. Более чем полвека спустя вышло второе издание романа — очищенное от конъюнктурной правки. «Один в Берлине» — новый перевод этой полной, восстановленной авторской версии.

Ганс Фаллада , Ханс Фаллада

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза ХX века / Проза прочее