Сломанная головоломка

— Давайте только не сейчас! — взмолился Мишенька. — Я сюда не лекции слушать пришел… Сам с собой тихонечко и экспериментируй! Можешь, кстати, еще что-нибудь и из области астрологии приплести. О влиянии небесных светил…

— Нет, интересно! — сказал Паша. — Я, кажется, уже кое-что уловил. Ты хочешь сказать…

— Там еще у Фрейда есть пример, о том, что случайные действия являются, в сущности, преднамеренными… — Степан Самойлович говорил уверенно, выразительно, плавно жестикулируя, с удивительным воодушевлением. Мишенька с кислой миной встал и ушел в полумрак. Зато опять подошла Лариса и села, поджав ноги, рядом с Юрой на диван. На коленках ее джинсов были вышиты два цветка: на правой — голубой, на левой — светло лиловый. Чуть улыбаясь, она смотрела на Степана Самойловича.

— Фрейд однажды взялся, — продолжал тот, — улучшить семейные отношения в одной милой семье. Ссорились и все такое прочее. Муж носился с мыслью о разводе, потом отказался от нее, потому что очень любил своих двоих детей. Потом опять… И вот, на одном сеансе психоанализа муж рассказывает Фрейду про маленький, но очень испугавший его, случай. Он играл со своим ребенком, подбрасывал его, причем раз подкинул на таком месте и так высоко, что ребенок почти что ударился теменем о висящую на потолке тяжелую люстру. Совсем не ударился, или, там, совсем чуть-чуть, ничего не случилось, но папа в ужасе застыл с ребенком на руках; с мамой — истерика… — все молча слушали. — По особой ловкости, с которой было совершено неосторожное движение, по реакции родителей Фрейд заключает, что это было не случайное, а симптоматическое действие, в котором выражалось недоброе намерение к любимому ребенку. Папаша скоро признался, вспомнил, что раньше, когда этот ребенок только родился и особой любви, как позже, еще не вызывал, у него, папаши, бывали пару раз мысли: «Если эта козявка, для меня безразличная, умрет, я буду свободен и смогу развестись с женой». А потом еще выяснилось из его детских воспоминаний, что подобная история приключилась с его маленьким братом, погибшим, как считала мать, по неосторожности отца… В общем, Фрейд эту семью потом вылечил и помирил.

А скажи кто-нибудь тогда, что он специально пытался тюкнуть малыша о потолок? На месте бы пришиб! — Степан Самойлович похлопал Пашу, ставшего самым мрачным из всех, по плечу.

— То же самое, — продолжал он, — и с «самоповреждениями». Я уже говорил: про «прикусить губу», «прищемить палец». Есть история про чувиху, которая, скромненькая такая, и вдруг — к ужасу мужа — сплясала неприличный канкан, причем отлично, на столе перед кучей гостей. И так сама этого застремалась (а муж ее еще и «шлюхой» обозвал!), что через день удивительно ловко выпрыгнула из повозки и — совершенно случайно! — сломала себе ногу. Ту самую, из-за которой все началось. Чтоб, так сказать, не плясать…

И если может быть такое «полунамеренное самоповреждение», то и самоубийство может быть тоже не обязательно сознательным, намеренным. Оно может быть замаскировано под случайность… Один офицер: из-за каких-то личных неурядиц — впал в депрессуху. Собирался с горя поехать на войну, в Африку; перестал почему-то подходить к лошадям, хотя отличный был наездник. Перед скачками, от которых никак уже не мог уклониться, говорил друзьям о каком-то мрачном предчувствии. И что? Падает на этих скачках с лошади, ломает позвоночник и перед смертью — умиротворенно так улыбается… Или еще: альпинисту вдруг начинают сниться одинаковые сны, как он оступается и падает в пропасть. Никакие советы его знакомого психоаналитика не действуют, он смеется, едет в горы и там совершенно по-глупому, совсем как во сне, оступается. И в пропасть… Как тут не почувствуешь что-то этакое, а?..

Юрий взял рюмку, но потом передумал и поставил ее обратно. Вернувшийся Мишенька с недовольным лицом копошился вилкой в тарелке, Зоя и Лариса жевали, Паша — тоже накладывал себе какого-то бурого, лиловато-оранжевого салата. Предложил Юре — того чуть не стошнило…

— Так что все это не просто так, — тоже съев целиком небольшую маринованую морковочку, заключил Степан Самойлович.

— Нет, с «Сексом и койкой» — это хорошо!.. — удовлетворенно сказал Паша.

«Опять он эту морковку в рот тащит…» — подумал, глядя на жующего Степана Самойловича, Юра.

— Что же это получается? Что бы я ни сделал — это, как бы, не просто так?.. — спросил Паша.

— Что бы ты ни сделал необычного. За каждым необычным поступком что-то стоит.

— И за обычным, — сказала вдруг тихо Зоя. Все удивленно на нее посмотрели. — И Юнг, — Мишенька скривился, — он как раз и понял, что это за штуки, которые у нас в голове сидят. И за язык, руки постоянно нас дергают… Фрейд — только одну нашел, «либидо» называется. Ну, еще, может быть, «танатос»… А Юнг — круче. — Степан Самойлович недоверчиво покачал головой. — Юнг именно этими всеми… штуками… и занимался. Профессионально. И не только теми, что за язык, руки дергают, но и… за… — она помахала ладонью у лица, — за мысли тоже…