Сломанная головоломка

Юра почему-то представил себе вдруг мысль — в виде бурого коровьего вымени. Кто-то снизу несколько раз за него дернул…

— И что это за… штуки? — боязливо спросил Паша. Он закатил глаза и попытался посмотреть на собственный лоб. — И как это они, интересно… дергают?

— Да нет, не то, чтобы дергают. Это я не совсем правильно сказала. Они… — она запнулась, задумалась. Все молчали.

«Идиоты. Вот зачем они все это говорят?» — подумал Юра. «И зачем я их слушаю? Это же чушь собачья. И детский лепет. И словесный понос. Тоже мне специалист по Юнгу…»

— Здесь все тоже не так просто, — сказала наконец Зоя. Она, казалось, думала: начинать ей говорить или нет. Чувствовалось, что хочется. И Паша смотрел ей в рот. Степан Самойлович ковырялся в тарелке. Мишенька — в пепельнице.

— Ты же сказала, что дергают? — сказал Паша. И Юра понял, что Зоя не выдержит. Он угадал:

— Скорее — лепят, вьют… — начала Зоя. — Если изучать сны — много снов, как это приходится психоаналитику, — то замечаешь… И это, кстати, Степан Самойлович, впервые еще Фрейд заметил! Можно, в общем, заметить, что в снах повторяются определенные сюжеты, образы, элементы. И эти образы оказываются не индивидуальными, не выводимыми только из личного опыта того, кому приснились. Общими для всех! Фрейд их назвал «архаичными остатками». Их источник где-то далеко в прошлом, общий для всех… Как человеческое тело представляет из себя целый «музей органов», каждый из которых — продукт длительной эволюции, так же — и человеческий разум. Эти древнейшие психические начала образуют основу психики точно так же, как строение любого тела восходит к общей анатомической структуре всех млекопитающих… Понимаете? И это у всех людей общее. Коллективное бессознательное…

«Отвратительно, — подумал Юра. — И говорит, говорит, говорит… Тьфу». Сидящая рядом Лариса положила вдруг голову ему на плечо. Тут же откуда-то из темноты появился Сережа и сел на пол у ее ног.

— …Эти самые «архаические остатки», Юнг называет их «архетипами», очень близки к мифологическим образам, только еще глубже… Существует, например, много представлений о враждебном существе. Злые демоны. Еще совсем недавно у нас — империалисты. Дьявол, в конце концов. Все эти представления, образы, объединяет общий момент — мотив «врага»! И такие их много! — более общие мотивы обычных образов присущи каждому человеку. Причем они обычно совершенно не осознаются!.. Ну как инстинкт вить гнезда присущ сознанию птиц, так и человеческому сознанию присуще — если опять тот же пример использовать — обязательно бояться какого-то обобщенного врага… И тому подобное, и тому подобное. Только обычные инстинкты — это физиология. А вот когда эти душевные движения, «психологические инстинкты», о которых я говорю, проявляют себя, к примеру, через сны или в фантазиях, символических образах, психических болезнях наконец, то вот именно эти их образные проявления — и есть те самые «архетипы»… Не очень понятно, да?

— Запутался, — сказал Паша.

— Никогда не вил гнезд, — признался Мишенька.

— Гнезда тут ни при чем, — вздохнула Зоя. — Просто известно, что птиц никто не учит как, когда, какого размера вить гнезда, они даже не думают об этом. Они просто делают. Просто так они живут. Так и человек. Только его сознание вьет не гнезда, а, к примеру, сны.

— Нет, сны это действительно — что-то! — оживился Паша. — Вот мне недавно…

— Какие образы обычно встречаются в снах? — перебила его Зоя. — Их не больше, чем… чем видов птичьих гнезд! Или — органов в человеческом теле. Эти образы всем знакомы. Образ разрушения, исчезновения, например, или, наоборот, восстановления, рождения, неожиданного появления; образ опасности, открытости, беззащитности, погони — или, наоборот, укрытия, покоя, безопасности; образ темноты, неясности, скрытости чего-то и образ света, невозможности скрыть себя… Их, конечно, очень много! Тут, ясно, и фрейдовские Отец и Мать — по Юнгу это больше, чем первые детские воспоминания. Великая Мать — земля, пашня, в которую падает семя; «материя»… Да всего просто и не перечесть!

— А отец? — спросил Мишенька.