Сломанная головоломка

— Даю тебе клятву, — грозно сказал Сатана. — Вот с этой минуты и до тех пор, пока ты меня не изничтожишь — мою злую волю! — этой самой волей ни одного злого поступка не совершаю! Не желаю! — и он подкрепил свою клятву торжественным сакральным жестом, от которого задрожал небосвод.

— Хочу — желаешь, не хочу — не желаешь! — улыбнулся Бог доброй улыбкой.

— Не желаю! Зла отныне — нет!

— Вот и славненько. Так мы, честно говоря, и планировали. А ты «свобода воли! свобода воли!»

Дьявол молчал.

— Все равно не желаю! — тихо сказал он. — Не обдуришь ты меня…

— Уже обдурил! Вишь — смирил Дьявола! Не будет теперь зла. Хорошо-то как! — Бог от радости всплеснул руками и захлопал в ладоши[3].

— Скотина ты… — насупился Дьявол. — Я же как лучше хочу!..

— Молодец!!! Хороший ты мой! Порадовал старика!

— Слушай, отъебись ты!..

И Дьявол ушел, сдержавшись и не хлопнув дверью — это был бы нехороший поступок, а Дьявол действительно решил переупрямить-таки Бога и злых дел больше не делать. Ни одного. Забастовал. Всерьез забастовал!

А Бог достал ежедневник и возле записи «ПОМИРИТЬСЯ С ДЬЯВОЛОМ» поставил жирный, яркий крестик.

Потом подумал и поставил крестик у следующей записи: «ПОСТАВИТЬ КРЕСТИК ВОЗЛЕ ЗАПИСИ ПРО ПРИМИРЕНИЕ С ДЬЯВОЛОМ.»

Таких записей дальше шло очень много, ими Бог и занялся, ставил крестики и ставил, ставил и ставил, про все остальное забыл.

Так и наступил конец света.

МАЛЬЧИКИ

Когда в дверь постучали, Константину снился странный сон.

Спрятавшись в сухих зарослях терновника на обочине дороги, он наблюдал, как мимо него одна за другой, нескончаемой чередой, медленно-медленно движутся огромные телеги: тяжело груженые, на цельно деревянных, обитых железом колесах, запряженные — каждая — шестеркой быков.

Погонщики кричат на быков, хлещут их длинными кнутами, перекликаются друг с другом. Некоторые — громко поют. Песни очень красивые. Но Константин не знает языка, на котором они сложены. Вернее, как бы и знает, и в то же время — ничего не может понять: каждое слово знакомо, вызывает что-то в памяти, но вот что именно — вспомнить никак не удается.

Так с Константином было уже не раз, когда он учил другие языки. Читая книги, он то и дело наталкивался на очень неприятные слова. Это были те слова, перевод которых он раньше уже однажды старательно запоминал. Иногда, закрыв глаза, Константин мог даже отчетливо увидеть комнату, где именно это забытое теперь слово пытался запомнить, много раз повторяя его вслух; или вспоминал, в каком именно углу страницы и какой именно книги находил перевод, вот только — какой перевод?.. Были среди таких слов особенно отвратительные и знакомые: те, которые он пытался запомнить уже не раз.

Именно такими словами — о которых Константин точно знал, что он их очень хорошо знает, но значения которых вспомнить никак не мог — и только такими словами перекидывались теперь погонщики.

И песни тоже были сплошь из таких слов.

От этого Константину почему-то стало страшно. Люди громко пели, быки брели, будто и не замечая ударов бичей по пыльным спинам, телеги одна за другой проезжали мимо.

Щелканье бичей разносилось далеко над степью, становилось все громче и громче.

Константин открыл глаза — в дверь громко стучали, — сел на кровати. Было еще совсем темно.

— Кто? — спросил он.

— Кто, кто… Мефодий!

— Давно не виделись, — Константин встал и открыл дверь. — Что-нибудь случилось?..

— Да так, ничего, — Мефодий вошел, споткнулся в темноте обо что-то, сел у окна. — Шел вот мимо, дай, думаю, зайду…

Константин закрыл дверь, молча опять лег. Из головы не выходил странный сон. — Такой чудной сон приснился, — сказал он наконец. — Телеги — это к чему?

— К поездке, — удивленно и даже немного растерянно ответил Мефодий Правда, что ли? Телеги приснились?..

— Много телег. А что? Почему ты так удивился? И чего приперся? Что стряслось? Выкладывай.

— На самом деле — ничего! — засмеялся Мефодий. — Просто мимо шел. Дай, думаю, зайду.

Константин молчал.

— А перед этим встретил Георгия, — так звали их общего знакомого. Вот и все.

— И он тебе опять чего-то наплел…

— Как всегда!

— Ну и?..

— Он сказал, что скоро, похоже, кому-то придется-таки ехать на северозапад.

— За последний год он, кажется, уже раза три об этом говорил…

— А вот сегодня я ему поверил. Знаешь, что за чудаков мы вчера из окошка разглядывали, после обеда, помнишь?

— Догадываюсь. Я по одежде понял, откуда они…

— В неточном переводе, со слов Георгия: «Мы, — говорят, — ничего не понимаем: отовсюду к нам съехались всякие умники, все пытаются чему-то учить. А мы — люди простые. Нам бы кого-нибудь, чтобы все наконец понятно растолковал — и все. Организуете?» Очень просят. Хотят! Представляешь?

— А мы-то тут при чем? — Константин потянулся. — Они там вообще люди забавные. Слышал, что, говорят, другие, на северо-востоке, учудили? Вот совсем недавно, несколько лет назад. Еще более простые ребята! Пришли ни с того ни сего к соседям и говорят: «А давайте вы будете нами командовать?»

— И что?..