Сломанная головоломка

— Да ничего, — пожал плечами Мефодий. — И хорошо, что послы приехали к Михаилу, а не к Фотию.

— Да, — оживился Константин, — так что ты выведал насчет Моравии? Едет Георгий?

— Он уверен. Уже вещи, я думаю, собирает.

— Прохвост! — засмеялся Константин. — Возьмем его с собой?

Мефодий удивленно поднял брови. Константин не выдержал и опять громко засмеялся: — Завтра обедаем у Михаила. Тебя он тоже пригласил.

— Едем?!

— Похоже на то, — скромно сказал Константин.

Мефодий хлопнул в ладоши (все переписчики в зале недовольно вскинули головы), радостно подскочил в кресле, схватил Константина за плечо, опять всплеснул руками. Константин улыбался.

— А я тут еще одну интересную штуку нашел, — сказал он, вытаскивая из ящика свернутые кусочки пергамента. — Узнаешь? — протянул он один из них Мефодию. — Это, правда, я не тогда, это уже сегодня…

было нарисовано на листе. Мефодий опять громко засмеялся и тоже полез в сумку.

— Те самые, о которых мы тогда на крыше говорили, — улыбался, разглядывая свой лист, Константин. — Ты, признаюсь теперь, очень меня тогда расстроил. Тем, что, оказывается, сам тоже в детстве так баловался. Я вдруг подумал, что, наверное, и вообще каждый мальчишка сам однажды, научившись писать, пробует что-то такое придумать…

— Так и есть.

— …А я-то думал: «Это я один такой умный!» Почти как кто-то, кто когда-то в древности впервые буквы изобретал. Вот они все, — Константин протянул Мефодию небольшой истрепанный старый пергамент. — Так старался, выдумывал…

Мефодий, склонившись над пергаментом, улыбался: — Ага! — хлопнул он по столу. — Вот эту… и эту — помню! А эту улиточку — забыл! Красивая… — он показал Константину свой кусочек пергамента: — Вот, тоже сегодня вспоминал.

Они оба громко засмеялись. Переписчики опять недовольно подняли лица.

Выскоблив свой пергамент, Мефодий перерисовал на него все закорючки, Константин, посмеиваясь, наблюдал за ним, подперев голову рукой.

— Готово! — гордо сказал Мефодий, посыпал пергамент песком и хитро подмигнул Константину.

— Только никому не говори, чем ты тут сейчас занимался, — посоветовал тот, по-прежнему улыбаясь. И тихонько, покачав головой, добавил: — Пожалуй, ты был прав тогда, отказавшись от сана архиепископа. Хорош бы сейчас был!.. Мальчишка, позор…

Мефодий, смеясь, встал, поцеловал Константина в лоб и, помахивая свернутым пергаментом, извинился: — Не терпится! Побегу попробую! Я, похоже, уже знаю, с чего начну. А завтра посмотрим — кто лучше!

— Посмотрим, посмотрим! — обиделся Константин.

Когда Мефодий вышел, он пододвинул поближе толстую книгу в коричневом позолоченном переплете и открыл ее наугад. Прочтя страницу, удивленно покачал головой и улыбнулся. Попробовал перевести с греческого — оказалось совсем просто.

«Вдруг раздался с неба шум, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились и явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого и начали говорить иными языками, как дух давал им вещать. Жили в Иерусалиме Иудеи, благоговейные люди из всякого народа под небом. Когда же прошел об этом слух, собралось много людей, и пришли в смятение, потому, что каждый из них слышал, как они говорили на его собственном наречии. Изумлялись все и дивились, говоря: вот все эти говорящие, разве они не Галилеяне? Как же мы их слышим на своем собственном наречии, в котором мы родились? Парфяне, и Мидяне, и Эламиты, и живущие в Мессопотамии, в Иудее и Каппадокии, Понте и Асии, Фригии и Памфилии, в Египте и в частях Ливии, примыкающих к Киринее, и пришедшие из Рима, как Иудеи, так и прозелиты, Критяне и Арабы — слышим, как они говорят на наших языках о великих делах Божиих? И все изумлялись и недоумевали, говоря друг другу: что бы это могло быть? А иные издеваясь говорили: они напились сладкого вина!»

Когда Константин нарисовал последний значок, уже почти стемнело ровные ряды крючочков, загогулинок и букашек, заполнившие весь лист, были еле видны.

Константин отодвинул пергамент от глаз, полюбовался им издалека и тихонько — как будто и вправду был пьян — засмеялся.

Собирая книги, он взглянул в окно — над крышами и куполами, на зеленоватом небе, проступали первые звезды. Выйдя из опустевшей комнаты, он по темной лестнице спустился во двор и — все так же улыбаясь — медленно пошел домой. Не зажигая огня, в темноте, пожевал хлеба, долго молился, потом лег и — опять, в который уже раз за этот день — улыбнувшись, уснул.

Почему-то ему во второй раз приснились быки. Шли себе…

До Велеграда Константин и Мефодий добирались больше месяца. Не спеша, с долгими приятными остановками в Болгарии, потом, так же не спеша, небольшими дневными переходами, дальше — на северо-запад.

Каждый вечер, сидя у костра или просто лежа в темной палатке, они подолгу разговаривали.

— Ну а что, если им вдруг не понравится?.. Ты не боишься? — спросил однажды Мефодий.