Сломанные вещи

Мои легкие начинают болеть словно от холода. Мне чудится, будто воздух здесь разрежен и каждый вздох словно несет с собой опасность. И когда я уже готова сказать: «Идемте назад», Оуэн вдруг объявляет:

– Это здесь, – и деревья разжимают свою хватку, оставив нас на открытой продолговатой лужайке, под которой виднеется пляж. Я даже не осознавала, как близки мы к воде: серебристому простору, на котором темнеет полоска гористых островков.

Вдоль стены деревьев расставлено с полдюжины столов для пикника, а траву от пляжа отделяет сложенная из камней волноотбойная стенка. На лужайке, словно страж, стоит потемневшая от непогоды каменная статуя ангела. Еще до того, как мы пересекаем лужайку и Уэйд наклоняется, чтобы осветить надпись на ее подножии, я уже знаю – здесь и нашла свое упокоение Джорджия С. Уэллс.

Уэйд читает:

Поцелуем солнца простится грех,
Птицы грянут хорал;
В саду ты к сердцу Творца ближе всех,
Ближе никто не бывал.

Дороти Френсис Герни[20], – читает он имя автора этих строк.

С минуту мы просто стоим молча, глядя на океан. Сегодня он спокоен и беззвучно набегает на галечный пляж. Луна отражается в его волнах крошечными серебряными осколками.

– Неплохое место для покойницы, – говорит Эбби. – Я хочу сказать – по сравнению с другими.

Оуэн, опершись рукой на верх каменной волноотбойной стенки, запрыгивает на нее. Секунду стоит на ее верху, его волосы серебрит луна, и я думаю, что он тоже мог бы быть ангелом – бескрылым и прикованным к земле. Затем, не произнеся ни слова, он прыгает вниз.

Мы все бросаемся к стенке, наклоняемся над ней и видим крутой обрыв, как будто кто поработал здесь на гигантском экскаваторе.

С этой стороны волноотбойная стенка имеет высоту футов в шесть, может быть, и в восемь. Местами она укреплена сеткой. Оуэн приземлился между камнями, которые прибой, вероятно, медленно разрушает на все более мелкие и мелкие куски, пока их не смоют волны и они не обратятся в песок.

– Что ты делаешь? – шепчет Бринн, хотя вокруг нас нет никого, кто мог бы ее услышать. Но нам всем кажется, что негоже кричать, когда рядом находится чья-то могила. Я помню, как Саммер, бывало, приказывала нам затаить дыхание, пока наш школьный автобус проезжал по Кэрол-стрит мимо епископальной церкви и ее узкого кладбища, с его истоптанной землей, участками травы и покосившимися надгробными камнями. Она утверждала, что мертвецы всегда злятся и звук дыхания вызывает у них ярость и зависть и что если мы не будем осторожны, они придут за нами во сне. А сейчас и она похоронена там, среди обвалившихся надгробий, положенная в дешевый гроб, который выбрала ее патронатная семья, облаченная в такую одежду, которую при жизни терпеть не могла.

Еще один мстительный дух. Еще одна из воинства злящихся мертвецов.

Оуэн не отвечает. Он пробирается между скалами, некоторые из которых велики, как тележки для гольфа, двигаясь параллельно волноотбойной стенке. На несколько секунд он исчезает в темной тени, потом появляется опять, карабкаясь на огромную скалу, держась низко и цепляясь за шершавую поверхность руками, пока не добирается до вершины скалы, которую ветер сточил и сделал плоской. Здесь он уже может встать.

– Оуэн! – опять зовет его Бринн, но он не обращает на нее внимания.

Теперь он ощупывает стенку, как слепой, пытающийся сориентироваться в незнакомой комнате. Засовывая пальцы под ярко-оранжевую сетку, из последних сил держащую камни на месте. В некоторых местах от стенки уже отвалились огромные куски, и широкие темные щербины заросли лишайником и мхом. Другие части стенки недавно были восстановлены – здесь камни выглядят новее, и их гладкая серая поверхность отражает свет луны. Интересно, сколько лет должно пройти, чтобы ветер и океан поглотили все сооружение?

Оуэн просунул сквозь сетку руку. Сверху кажется, что стенка поглотила его руку до локтя и обсасывает ее, точно кость. Он медленно двигает ею, и один из крупных камней начинает, покачиваясь, выдвигаться наружу. Оуэн кряхтит, затем опускается на корточки, высвобождая какой-то предмет из-под туго натянутого низа сетки. Затем, надавив плечом, задвигает камень обратно.

Он спрыгивает со скалы обратно на пляж и бежит в нашу сторону, держа под мышкой завернутый в пластик предмет, как игрок в американский футбол несет мяч. Теперь ему надо отыскать путь наверх, к нам. Нагромождение камней образуе грубое подобие лестницы, но ему все равно стоит немалого труда добраться до верха и перелезть на нашу часть стены.

– Вот, держите. – Он передает нам небольшую коробку, туго упакованную в пластик и обмотанную клейкой лентой, потом подтягивается и влезает на стенку, секунду балансирует на ней, лежа на животе с ногами, все еще висящими над пляжем, пока Уэйд не помогает ему перевалиться к нам. Он садится, тяжело дыша, с лицом, блестящим от пота, и фингалом, который выглядит теперь еще хуже. – Давайте, – говорит он. – Открывайте.