Слоновая кость

Какого черта он здесь делал? Почему отец взял его с собой? Он не знал, что Маркус пытался со мной сделать?

Посмотрела на Себастьяна, и только выражение его глаз свидетельствовало о том, что чувствовал: гнев. Он прижал кулаки к бокам и крепко сжал губы, но ничего не сделал. Cтоял в стороне, наблюдая.

– Выглядишь еще красивее, чем в последний раз, – прошептал Маркус на ухо, и клянусь, меня чуть не стошнило на безупречно чистый ковер цвета слоновой кости.

Ошеломление и неловкость были очевидны для всех, но отец не дал возможности долго думать. Выдвинул для меня стул и не садился, пока этого не сделала я. Тарелки стояли перед нами пустые, хотя бокалы были наполнены: они пили виски.

– Марфиль, дочка, как я рад тебя видеть. Как дела в университете?

Была настолько потрясена, что ответила «хорошо», когда официант спросил, что будем есть.

– Я не голодна, – холодно сказала я, постепенно приходя в себя от неприятного ощущения, что снова вижу ублюдка, который пытался изнасиловать несколько недель назад и не переставал доставать цветами каждый проклятый день с тех пор, как вернулась в Нью-Йорк.

– Принесите ей несколько блинчиков с черникой, – заказал Маркус вместо меня. – Тебе нужно поесть, – добавил он, поворачиваясь и пронизывая ледяным взглядом голубых глаз.

Как раз в этот момент отец вытащил из кармана телефон.

– Мне нужно сделать срочный звонок. Начинайте без меня, сейчас вернусь.

Проследила за ним и заметила, что он остановился рядом с Себастьяном. Они обменялись парой фраз, а затем Себастьян, не удостоив меня взглядом, вышел из зала вслед за отцом.

– Тебе понравились цветы? – спросил Маркус, взяв меня за руку.

Я рывком освободила ее.

– Не прикасайся ко мне.

Маркус улыбнулся, моя враждебность его нисколько не удивила. Он знал, что сделал, хотя, казалось, его это не особо волновало.

– Ну же, Марфиль, – он смотрел на меня поверх бокала, который поднес к губам. – Тебе пора меня простить, не думаешь?

– Ты жестоко обошелся со мной.

– Ничего подобного. Я поцеловал тебя. Это не конец света.

– Ты разорвал блузку, обездвижил и попытался изнасиловать.

Последние слова, казалось, подействовали на него.

– Не веди себя как ребенок. Думаешь, я бы сделал нечто подобное? Просто хотел посмотреть… Ничего ужасного не произошло. Все равно что протестировать машину перед покупкой.

Я возмущенно распахнула глаза и сделала попытку встать.

Он впился пальцами в мое запястье.

– Сядь.

Как бы он ни пытался это скрыть, в его голосе звучала угроза.

Я повиновалась, главным образом потому, что скоро должен был вернуться отец. Нужно было понять, что, черт возьми, происходит и почему этот сукин сын думает, что имеет право обращаться со мной, как с куском мяса.

Он отпустил, увидев, что слушаю, и снова поднес бокал к губам.

– Буду предельно откровенен с тобой, – сказал он, снова ставя бокал на стол. – Я хочу, чтобы ты была моей.

Я разразилась бы громким смехом, если бы он не говорил так серьезно.

У этого человека проблемы с психикой?

– Это прекрасно, что ты чего-то хочешь, придурок, но добро пожаловать в двадцать первый век. Мы, женщины, больше не товар, который можно купить, ты не в курсе?

Он, казалось, не обиделся на оскорбление, наоборот. Возникло ощущение, что его забавляет, что обращаюсь к нему так, как никто не осмеливался, и что это делаю именно я.

– Все можно купить за деньги, Марфиль.

– Думаешь, мне нужны твои дурацкие деньги?

– Тебе – нет, твоему отцу – да.

Уставилась на него, пытаясь осознать его слова. В этот момент принесли еду. С трудом сглотнула, иначе бы и вправду вырвало прямо на стол. Оглянулась, ища Себастьяна, отца, хоть кого-нибудь. Хотела убраться оттуда и выбросить разговор из головы, но в то же время нужно было понять, на что он намекает.

– Мой отец – миллиардер, он никогда бы не попытался использовать меня, чтобы чего-то добиться. Ты мелешь чушь.

– Ты хоть знаешь, кто я такой?

– Ублюдок-сексист, который считает себя королем мира?

Я гордилась бы ответом, если бы не наступившие последствия.

Он схватил мою руку и сунул ее под скатерть.

– Еще раз оскорбишь меня, – сказал он, скручивая два пальца, пока я не начала задыхаться от боли, – у тебя останется восемь пальцев вместо десяти.

– Пусти меня, – сказала я, сдерживая слезы и спрашивая себя, какого черта не кричу, почему не зову на помощь и не вырываюсь.

Себастьян убил бы его… Себастьян, где ты, черт тебя побери?!

– Не смей ни с кем встречаться. Теперь я буду о тебе заботиться, поняла?

Он продолжал скручивать палец, пришлось закусить губу, чтобы не закричать.

– Не…

– Когда у человека много денег и долгов, он может нажить опасных врагов. Это как если бы жизнь была карточным домиком: когда выпадает одна карта, рушится все. Ты же не хочешь, чтобы это произошло, не так ли?

– Хочу, чтобы ты перестал причинять мне боль.

– Прости, стоило лишь попросить.

Выпустила воздух, который сдерживала, и положила руку себе на колени, накрыв другой.