Слова

Однажды жил человек
— и умер.
Господу помолимся, Господу помолимся,
а за что?
За то, что жил заскорузло,
Если даже собственное гузно
В чистоте не держал?
Но твердо знал, что есть интеллигенция,
Гнилая, вся в говне,
По пьяни говорил: — По мне,
Всех этих тварей надо бы в расход.
Бил в грудь себе: — Не потерпит народ!
Добился, вдруг поперхнулся,
Блевотина пошла, и захлебнулся.
Жил человек один и умер.

Вы…

Вы, мнящие себя правильными людьми,
Скажите, что вам мнится?
Озлобленность к инакомыслящим?
И раболепное желание подчиниться?
Любым, сидящим на троне,
И думаете — удары жизни нас не тронут.
Вы, логику испохабив, взываете к Аристотелю,
Цитируете, когда выгодно — dura lex, sed lex,
И в то же время знаете — на троне подлец.
Говорите — пройди до окраины — лучше его не найдешь
И в то же время знаете, ложь!
К трону даже вошь не пройдет за грош.
Вы, имеющие хорошие прибыли и оклады,
Хотите, чтобы все оставалось и было как было?
А остальное для вас гнильцо и быдло.
Все у вас складно, но сказка ваша не станет былью.

Лужи

Дождь сыплет сквозь сито туч —
«Гусиная кожа» на лужах,
И воду дождя они пьют,
Хотя это им и не нужно.
Ночью тихо мороз придет,
Повиснет над лужами в изумленьи,
Потом горестно и сильно вздохнет,
И те застынут от удивленья.

Наступило утро морозное, чистое,

Опушенные инеем деревья стоят.
При ветре пыль летит серебристая,
И стеклянными глазами лужи глядят

Крест

Я годами своими пророс
В следующий век, ничего
Не принимаю на веру,
Если явится мне пророк,
Я и ему не поверю.
Где они были, где они есть?
Люди страданиями и болью наелись,
Был Человек, несущий от Бога весть,
Памятником-объявлением стало тело,
Прибитое гвоздями в крест.
«Даже тех, кто меня бил,
Мысль ваша да выйдет из круга,
Как я возлюбил,
Так и вы любите друг друга».

Переезжали, вещи пассивно лежали…

Не помню — сколько было мне годов,
Четыре или пять, но был готов
Время изменить. Вещи свалены на пол,
Настенные часы стали напольными,
И по часам бью молотком словно молотом,
Каким-то одушевлением наполненным
В испуге! — Нарушил структуру пространства!
Бежал не по законам Бернулли,
Затем меня домой вернули, прилюдили
В обычное время и постоянство.
Но, видимо, и сейчас во мне сквозит
С ветром непостоянное братство,
Надо, надо разбить лежащее постоянство.

Мы сами блестящие…