Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

Отвѣтъ. То, когда сподобится человѣкъ непрестаннаго пребыванія въ молитвѣ. Ибо, какъ скоро достигъ онъ сего, взошелъ на высоту всѣхъ добродѣтелей, и содѣлался уже обителію Святаго Духа. А если кто не пріялъ несомнѣнно сея благодати Утѣшителя, то не можетъ свободно совершать пребываніе въ сей молитвѣ, потому что, какъ сказано, когда вселится въ комъ изъ людей Духъ, тогда не прекратитъ онъ молитвы: ибо самъ Духъ молится всегда (Рим. 8, 26). Тогда и въ сонномъ и въ бодрственномъ состояніи человѣка молитва не пресѣкается въ душѣ его, но ѣстъ ли, пьетъ ли, спитъ ли, дѣлаетъ ли что, даже и въ глубокомъ снѣ, безъ труда издаются сердцемъ его благоуханія и испаренія молитвы. Тогда молитва не отлучается отъ него, но всякій часъ, хотя и не обнаруживается въ немъ внѣшне, однако въ то же время совершаетъ въ немъ службу Божію втайнѣ. Ибо молчаніе чистыхъ одинъ изъ христоносныхъ мужей называетъ молитвою, потому что помыслы ихъ суть Божественныя движенія, а движенія чистаго сердца и ума суть кроткіе гласы, которыми сокровенно воспѣваютъ Сокровеннаго.

Вопросъ. Что такое духовная молитва? и какъ подвижнику сподобиться ея?

Отвѣтъ. Душевныя движенія, за строгую непорочность и чистоту, дѣлаются причастными дѣйственности Святаго Духа. И ея сподобляется одинъ изъ многихъ тысячъ людей, потому что это — тайна будущаго состоянія и житія. Ибо онъ возносится, и естество пребываетъ недѣйственнымъ, безъ всякаго движенія и памятованія о здѣшнемъ. Не молитвою молится душа, но чувствомъ ощущаетъ духовныя вещи онаго вѣка, превышающія понятіе человѣческое, уразумѣніе которыхъ возможно только силою Святаго Духа. А это есть умное созерцаніе, но не движеніе {105} и не взысканіе[133] молитвы, хотя отъ молитвы заимствовало себѣ начало. Ибо чрезъ это нѣкоторые изъ подобныхъ симъ людей достигали уже совершенства чистоты. И нѣтъ часа, въ который бы внутреннее ихъ движеніе было не въ молитвѣ, какъ сказали мы выше. И когда приникаетъ Духъ Святый, всегда обрѣтаетъ таковыхъ въ молитвѣ; и отъ этой молитвы возноситъ ихъ къ созерцанію, которое называется духовнымъ зрѣніемъ. Ибо не имѣютъ они нужды въ образѣ продолжительной молитвы, ни въ стояніи и въ чинѣ продолжительной службы. Для нихъ достаточно вспомянуть о Богѣ, и тотчасъ плѣняются любовію Его. Впрочемъ, не нерадятъ совершенно и о стояніи на молитвѣ, когда воздаютъ честь молитвѣ, и, кромѣ непрестанной молитвы, въ назначенные часы стоятъ на ногахъ.

Ибо видимъ святаго Антонія стоящимъ на молитвѣ девятаго часа и ощутившимъ возношеніе ума своего. И другой изъ Отцевъ, съ воздѣтыми руками стоя на молитвѣ, приходилъ въ восхищеніе на четыре дня. И другіе многіе, во время таковой молитвы, плѣняемы были сильнымъ памятованіемъ о Богѣ и великою любовію къ Нему, и приходили въ восхищеніе. Сподобляется же ея человѣкъ, когда храненіемъ заповѣдей Господнихъ, противящихся грѣху, и внутренно и наружно совлечется грѣха. Кто возлюбитъ сіи заповѣди, и воспользуется ими по чину, для того необходимымъ сдѣлается освободиться отъ многихъ человѣческихъ дѣлъ, т. е. совлечься тѣла и быть внѣ его, такъ сказать, не по естеству, но по потребности. Кто ведетъ жизнь по образу Законоположника, и руководствуется заповѣдями Его, въ томъ невозможно оставаться грѣху. Посему Господь обѣтовалъ въ Евангеліи сохранившему заповѣди сотворить у него обитель (Іоан. 14, 23).

Вопросъ. Въ чемъ совершенство многихъ плодовъ Духа?

{106} Отвѣтъ. Въ томъ, когда сподобится кто совершенной любви Божіей.

Вопросъ. И по чему узнаетъ человѣкъ, что достигъ ея?

Отвѣтъ. Когда памятованіе о Богѣ возбудилось въ умѣ его, тогда сердце его немедленно возбуждается любовію къ Богу, и очи его обильно изводятъ слезы. Ибо любви обычно воспоминаніемъ о любимыхъ возбуждать слезы. А пребывающій въ любви Божіей никогда не лишается слезъ, потому что никогда не имѣетъ недостатка въ томъ, что́ питаетъ въ немъ памятованіе о Богѣ; почему и во снѣ своемъ бесѣдуетъ съ Богомъ. Ибо любви обычно производить что‑либо подобное, и она есть совершенство людей въ сей ихъ жизни.

Вопросъ. Если послѣ многаго труда, злостраданія, боренія, которое пріялъ человѣкъ, помыслъ гордыни не стыдится приразиться къ нему, потому что заимствуетъ себѣ пищу въ лѣпотѣ добродѣтелей его, и разсчитываетъ на великость понесеннаго имъ труда, то чѣмъ одолѣть человѣку помыслъ свой, и пріобрѣсти въ душѣ своей такую твердость, чтобы не покорилась она помыслу?