Читаем Слова, упавшие в воду. Современная поэзия Гуанси полностью

дождь всё время идёт так, что темнодождь роет колодецэто была зима много лет назад. много лет спустя,я услышал колокольный звон монастыря в Нагоесреди снегопада, застилающего всё небопо одной капле этот зимний дождь отзывается в колодцепотом цветёт сакурапотом древний монастырь из далёкого Китая разбудитопадающую листву перед воротами.

Камень

постиг просветленье на камнеу дороги, что ведёт к храму четырёх благоволений.другой камень лежит на перекрёстке,вам доложу, превосходном,что ведёт на вершину горы Байюньшань.сегодня два больших камняпозволили мне почувствовать их одиночествои я точно так же бросаю всю эту реальную жизнь.

Передние бросаются в атаку, за ними следуют остальные

весенние воды рек теплы — рыбы заранее знаюттам, внизу дамбы, рыбы прыгают непрестаннорыба подоспела из нижнего течения,вернулась из дальнего верхнего течения,где метала икру, —дамба не позволяла им пройти.лицо высоченной дамбы, увы, бесплодно.рыба не могла проскочить: среди них всё так жепередние бросаются в атаку,за ними следуют остальныерыба роняет слёзы, и только небо всё видиткаждый год в это время,возможно, расставят сети,подкараулят под дамбой,и рыба, зная об этом,всё так же на амбразуру несётся

Груша распустилась, ничего не понятно

груша распустилась, мы — под деревомничего не понимаем; мы под деревом,нет ни одного распустившегося листочкаодна бабочка, две… отдыхаютгруша распустилась, справа маленькая пагодагруша распустилась, в далёкой деревенской лачугепахнет пищей на лестницегруша распустилась, ничего не понятноодна бабочка, две… отдыхаютветер гладил меняон и тебя гладил; вздрагивали бутонывдруг, подобно груше, распустились и мы под деревомвдруг цветы исчезли без следа, а я под деревомоказался один

Если так

среди мелкого дождяшахта постоянно выдаёт руду,без должной обработкичёрное и белое сливаются в одночёрное — свинец, белое — цинквладелец шахты по фамилии Вансменил фамилию на Сунь,если так — 1234дождь кончился, тёмные тучи стали белымия спросил владельца шахтыон зарабатывает в месяц больше миллионакак он платит налоги?он ответил просто: половинусказал, что работать на добыче трудносказал, что все его друзья — чиновники,их много — 5678по фамилии Бай, по фамилии Хэй,Сяо Юй и Да Юйон сказалкогда началась республикастарый дом, больница и взрывчаткастали принадлежать только одному классу рабочихи остальное устраивалось так же.

Абрикос

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология поэзии

Песни Первой французской революции
Песни Первой французской революции

(Из вступительной статьи А. Ольшевского) Подводя итоги, мы имеем право сказать, что певцы революции по мере своих сил выполнили социальный заказ, который выдвинула перед ними эта бурная и красочная эпоха. Они оставили в наследство грядущим поколениям богатейший материал — документы эпохи, — материал, полностью не использованный и до настоящего времени. По песням революции мы теперь можем почти день за днем нащупать биение революционного пульса эпохи, выявить наиболее яркие моменты революционной борьбы, узнать радости и горести, надежды и упования не только отдельных лиц, но и партий и классов. Мы, переживающие величайшую в мире революцию, можем правильнее кого бы то ни было оценить и понять всех этих «санкюлотов на жизнь и смерть», которые изливали свои чувства восторга перед «святой свободой», грозили «кровавым тиранам», шли с песнями в бой против «приспешников королей» или водили хороводы вокруг «древа свободы». Мы не станем смеяться над их красными колпаками, над их чрезмерной любовью к именам римских и греческих героев, над их часто наивным энтузиазмом. Мы понимаем их чувства, мы умеем разобраться в том, какие побуждения заставляли голодных, оборванных и босых санкюлотов сражаться с войсками чуть ли не всей монархической Европы и обращать их в бегство под звуки Марсельезы. То было героическое время, и песни этой эпохи как нельзя лучше характеризуют ее пафос, ее непреклонную веру в победу, ее жертвенный энтузиазм и ее классовые противоречия.

Антология

Поэзия

Похожие книги

Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги