Слова, упавшие в воду. Современная поэзия Гуанси

Я вынужден лицом к лицу встретить ураган.
непобедимый, чудной ураган,
поднявший с земли мелкие камни, песок,
сухие ветки и опавшие листья.
Стихия вырывает с корнем тонкие травинки,
бумажного змея она заставляет бешено резвиться,
а мелкие птахи и насекомые,
крылья которых коротки и слабы,
из зарослей травы взмывают прямо ввысь.

Ветер со свистом и рёвом прилетает из-за горизонта,

набрасываясь на поля, склоны гор и деревушки,
горячие волны гордо вздымаются под ветром,
людям негде укрыться,
движение на улицах города встало,
перевозбуждённые животные страдают
от сердечной слабости
и бьются в конвульсиях под звуки
величественной музыки.

И когда покровы частной жизни оказываются сорваны

громадными руками ветра,
а календарь на стене — весь перепутан,
три лютых толстобрюхих врага объединяются:
кот, пёс и крыса спешно срывают с себя одежды
и запрыгивают в ванну общественной купальни,
чтобы испытать чудесное головокружение
и получить удовольствие от пены.

Ветер унёс нескольких нетвердо стоявших на ногах прохожих,

во дворике только длинные травы
покачиваются на разрушенной стене,
подняв длиннющие руки,
они дирижируют миром под ветром
и мимоходом обсуждают попрошаек у дороги и стариков,
согбенных ребятишек, подбирающих старьё,
на них нет даже штанов, и голые зады обращены к небу.

Лошадь под ветром

Одинокая лошадь
стоит на окраине деревни
на весеннем поле
у дороги.

Эта сильная

белая лошадь
промелькнула перед моим взором
и, удаляясь, скрылась вдали.

Я тоже помчался вдаль

и исчез из вида лошади.
Все вёсны,
все дни разбиты вдребезги.

Паровозный гудок

подменил лошадиное ржание,
жаждущие дети
заменили злаки в полях.

Белая лошадь

стоит на ветру,
принюхиваясь к опустевшей деревне
и полю, перерезанному оврагом,
лошадь, полная тщетных сил.

В моём теле есть рыба

По моему телу плывёт рыба.
Когда она достигает пяток, я думаю о Ду Фу[10]

,когда заплывает в голову, я вспоминаю Ли Бо[11],
когда скользит через шею, я думаю о Сян Юе[12],
когда бьётся в промежность, я вспоминаю одну строчку Ван Сяобо[13],
когда проплывает пальцы, я вспоминаю папиросы Лу Синя,
когда подныривает в глаза, я вспоминаю Борхеса,
когда достигает моего рта,
я выплевываю её, и невольные зрители при этом смеются,
они обсуждают, что я, оказывается,
умею грязно ругаться.
Я поднимаю рыбу с пола, сжимаю её в ладонях,
будто это драгоценный нефритовый диск,
и демонстрирую рыбу публике,
и все собравшиеся наперебой утверждают, что где-то её уже видели.
Чертова рыба, она красавица!

Восьмидесятые