Читаем Словарь лжеца полностью

Дома мы задумались, где именно разместить эту книгу у нас на полках. Мы говорили друг дружке, что однажды дело у нас дойдет до того, чтобы расставить все по алфавиту или по высоте корешков, или по цвету, но дело так и не дошло. Оказалась она в итоге рядом с греческой поваренной книгой и переводом «Лесбийских народов: материалов к словарю» (1979) Моник Виттиг и Занде Цайг. Эту книгу Пип нашла на блошином рынке, или в благотворительном магазине, или на распродаже подержанных вещей. Она полистала или порылась, забулькала, как водосток или сливное рыло горгульи и тут же не сходя с места взялась текстить мне лакомое с тех страниц. Приходилось прятать телефон от Дейвида всякий раз, когда он засовывал голову в дверь – проверить, не бью ли я баклуши за рабочим столом.

Когда получала степень, о Виттиг я слышала. Цайг была ее партнершей и прежде – а также, надеюсь, и ныне, и всю дорогу – ее инструктором по боевым искусствам. Книга – игривый, спекулятивный, берущий за живое альманах сказочного острова, населенного лесбиянками. Это пародия, глупая и поразительная одновременно – манифест и дерзкая дразнилка, натягивающая читателю нос. Где-то глубоко среди страниц в книге представлен неологизм сиприн. Что это значит? Переводчик книги довольно неуверенно объяснял это слово как «сок». По-французски cyprine определяется как «le liquide sécrété à l’entrée du vagin de la femme lorsqu’elle est en état d’excitation sexuelle».

Пип прислала мне фото этой страницы прямо от ларька с блошиного рынка. В текст она включила «;£». Она собиралась впечатать «;)», но палец, должно быть, соскользнул.

Мило ощущалось вдруг получить слово для такого. Читая текст Пип, я поразилась тому, что все слова, какие у меня были, что приближались к сиприн, либо ассоциировались больше с мужчинами, либо были связаны с тем, что у меня течет из носа.

Слову сиприн в перечне Виттиг и Цайг было предназначено иметь лингвистические коннотации с островом Кипр, домом Афродиты. Это верткое и поблескивающее слово.

В тог время я натекстила в ответ Пип: Это верткое и поблескивающее слово.

Пип ответила: И тебе известно, что геи любят остров – напр. Лесбос, круизы и т. д.

Ты со мною флиртуешь? – натекстила я.

Ты еще на работе? – ответила Пип. Я положила телефон в выдвижной ящик стола и вернулась к стажерской задаче, выполнения которой требовал тот день.

Книга Виттиг и Цайг хлестала через край. Вот отчасти и то, что я любила в Пип. Друг с дружкой мы могли говорить о краях, Краях и заблуждениях, о том, каково их бремя.


Сиприн я проверила в словаре Суонзби из чистого любопытства. То была праздная мысль, ленивая. Непристойный соглядатай, а не мысль, – но и без особой надежды. Его я там нашла, но лишь потому, что слово это также описывает разновидность минерала, впервые открытого рядом с лавовым материалом на горе Везувий. Грохочущие тучи и замершие тела – да, Везувий тот самый. Никак не запомню, есть ли у слова «лава» множественное число. Не дается легко. А что дается? Sensu stricto, сквозь занавески может навестить ветерок, поэтому я пойду за его запахом и стану читать, да, множественные лавовые потоки вздымаются жарко и невозможно, словно руки, тянущиеся из скалы.

«Новый энциклопедический словарь Суонзби» утверждает, что минерал сиприн также известен как идокраз. И до края как раз дохожу я, подумала я, когда вентилятор попросту перемешивал воздух во что-то силикатное и перламутровое, снаружи – звезды или солнца, яркие, как павлины. «Идокраз встречается в виде кристаллов в скарновых образованиях». Скарн относился к химическому изменению камня посредством гидротермального воздействия. Тут речь о горячих жидкостях, прежде подверженных контактному метаморфизму. Жарко – и перемена из твердостей и прочной приземленности. Я читала, что кристаллы сиприна можно обтачивать, как самоцветы. «Заточи-ка на этом зубы» – всегда казалась мне эта фраза раскаленно-свирепой.

Со сколькими серьезными книгами и вебсайтами сверилась я, прежде чем отправилась в серьезную постель с серьезной женщиной? В тех книгах имелись диаграммы, какие полагаются инструкциям по самостоятельной сборке мебели или ремонту ювелирных украшений. Все эти книги куплены – не из библиотеки. Учебный план присваивался и усваивался с искренним и испуганным предчувствием экзамена. Слова сиприн мне тогда было не ухватить. Есть в этом некоторый каламбур, но не уверена, что сумею сделать его неделикатно-деликатным. От поисков значения слова или слова значений я начинаю казаться слегка слетевшей с катушек.

Перейти на страницу:

Все книги серии Подтекст

Жажда
Жажда

Эди работает в издательстве. И это не то чтобы работа мечты. Ведь Эди мечтает стать художницей. Как Артемизия Джентилески, как Караваджо, как Ван Гог. Писать шедевры, залитые артериальной кровью. Эди молода, в меру цинична, в меру безжалостна. В меру несчастна.По вечерам она пишет маслом, пытаясь переложить жизнь на холст. Но по утрам краски блекнут, и ей ничего не остается, кроме как обороняться от одолевающего ее разочарования. Неожиданно для самой себя она с головой уходит в отношения с мужчиной старше себя – Эриком. Он женат, но это брак без обязательств. Его жена Ребекка абсолютно не против их романа. И это должно напоминать любовный треугольник, но в мире больше нет места для простых геометрических фигур. Теперь все гораздо сложнее. И кажется, что сегодня все барьеры взяты, предрассудки отброшены, табу сняты. Но свобода сковывает сердце так же, как и принуждение, и именно из этого ощущения и рождается едкая и провокационная «Жажда».

Рэйвен Лейлани

Любовные романы

Похожие книги

Последний рассвет
Последний рассвет

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

Александра Маринина , Алексей Шарыпов , Бенедикт Роум , Виль Фролович Андреев , Екатерина Константиновна Гликен

Фантастика / Приключения / Прочие Детективы / Современная проза / Детективы / Современная русская и зарубежная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее