Слово древней Руси

И пришел сюда Кузьма киевлянин: «Если нет князя — то убит». И начал спрашивать Кузьма: «Где убит господин?» И отвечали: «Лежит выволоченный в огород, но не смей трогать его, так тебе говорим: все хотим выбросить его псам, а если кто возьмет его, тот нам враг, и того убьем». И заплакал над ним Кузьма: «Господин мой, как не распознал скверных и нечестивых пагубоубийственных врагов своих, идущих к тебе, или как не догадался победить их, порой побеждая полки поганых болгар»[385]. Так плакал он, и пришел Амбал-ключник, родом ясин, он держал ключи всего княжеского дома, князь надо всем дал волю ему. И, взглянув на него, Кузьма сказал: «Амбал, дьявол, сбрось ковер или что-либо, что подостлать и чем прикрыть господина нашего». И ответил Амбал: «Иди прочь, мы хотим выбросить псам». И сказал Кузьма: «О, нечестивец, уже псам выбросить! Помнишь ли, жидовин, в каком пришел платье? Теперь ты в парче стоишь, а князь наг лежит. Но прошу тебя, сбрось мне что-либо!» И сбросил ковер и корзно[386]. И, завернув его, понес его в церковь и сказал: «Откройте мне церковь!» И ответили: «Брось его тут, в притворе[387], что за печаль тебе», — уже пьяны были. И сказал Кузьма: «Уже, господин, слуги твои не признают тебя. Бывало, если чужеземец приходил из Царьграда или из других стран, из Русской земли[388], если латинянин[389] или любой христианин, или любой язычник, ты приказывал вести его в церковь на хоры, чтобы видели истинное христианство и крестились. И болгары, и жиды[390], и все язычники, видевшие славу Божию и Красоту церковную, и те больше скорбят о тебе, а эти и в храм не разрешают положить». Так и положил его в притворе, прикрыв его корзном. И лежал тут два дня и ночи.

На третий день пришел Арсений, игумен обители святых Козьмы и Демьяна[391], и сказал: «Долго ли будем смотреть на старших игуменов, долго ли этому князю лежать? Откройте мне храм, отпою над ним, положим его в гроб, пока прекратится вражда эта, а тогда придут из Владимира и понесут его туда». И пришли клирошане[392] боголюбские, взяли и внесли его в храм и положили его в гроб каменный, отпели над ним погребальное с игуменом Арсением.

Горожане же боголюбские разграбили княжеский дворец и мастеров, которые пришли к делу: золото и серебро, платья и паволоки[393], имущество, которому не было числа. Много зла совершили во владениях его: посадников[394] и тивунов[395] дома разграбили, а самих и детские[396], и мечников[397] избили, а дома их разграбили, не зная сказанного: где закон — тут и обид много. Грабители же и из сел приходили грабить. Так же было и во Владимире, пока Микула не пошел с иконой святой Богородицы в ризах по городу, тогда прекратили грабеж. Пишет апостол Павел: «Всякая душа да повинуется властям, ибо власти от Бога установлены. Естеством земным царь подобен всякому человеку, властью же сана выше, как Бог». Сказал и великий Златоуст: «Кто противится власти, тот противится закону Божию. Князь не напрасно носит меч, ибо он слуга Божий».

Мы же к прежнему возвратимся. В 6 день, в пятницу, сказали владимирцы игумену Феодулу и Луке, деместнику[398] храма святой Богородицы: «Приготовьте носилки, поедем и заберем князя и господина своего Андрея». А Микуле сказали: «Собери всех попов, наденьте ризы и выйдите к Серебряным воротам с иконой святой Богородицы и тут ждите князя», — и сделал так. Феодул, игумен из храма святой Богородицы, с владимирскими клирошанами поехали за князем в Боголюбове и, взяв тело его, привезли во Владимир с честью, с плачем горьким Прошло немного времени, и показался стяг[399] со стороны Боголюбова. И люди не могли сдержаться, но все возопили, от слез не могли видеть, а вопль далеко был слышен. И начал весь народ, плача, говорить: «Неужели к Киеву поехал, господин, в ту церковь, теми Золотыми воротами, которые делать послал, к той церкви на великом дворе Ярославовом. А говорил: хочу создать церковь такую же, как и ворота эти Золотые, чтобы была память отечеству моему». И так плакал по нем весь город. И похоронили его с честью, и с песнопением благохвальным положили его у чудной, похвалы достойной церкви святой Богородицы Златоверхой, которую он сам создал.