Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

«Понять специфичный африканский характер (23) очень и очень трудно, – писал Гегель в своей «Философии истории» (1832), – по той простой причине, что он лишен принципа, самым естественным образом сопровождающего все наши идеи, – категории универсальности». Ссылаясь на сообщения о фетишизме и вселении духов, он утверждал, что порабощение африканцев было частью естественного хода вещей, потому как на текущем этапе они проявляли неспособность к абстрактному мышлению. Фетиш свидетельствовал о том, что «Африка не является исторической частью мира», – писал Гегель, упуская из виду, что этот самый фетиш, в виде концепции, придуманной Европой, дабы оклеветать и очернить широкий спектр исконных, древних традиций, носил как раз чисто исторический характер и представлял собой продукт вполне конкретного столкновения. Явление, которое философы поднимали на смех, выдавая за недомыслие и ошибку, в действительности было результатом противоречий между европейцами и африканцами, которые по-разному понимали подлинную ценность не столько предметов, сколько людей (24). Фетиш свидетельствовал о том, что истинное знание о божестве зависит не от лучшей доктрины, а от более могущественной армии.

Если, с одной стороны, изобретенный европейцами фетиш представлял собой оружие борьбы с африканцами, одобрявшее их порабощение, с другой – его можно было направить и в противоположную сторону, превратив в объект фетиша самих колонизаторов. После вторжения французов на Берег Слоновой Кости в конце XIX века местные ремесленники из народа бауле, переосмыслив типичные для их древнего искусства фигурки, стали вырезать продолговатые статуэтки колониальных офицеров, или колонов, зачастую изображая их с пробковыми шлемами на голове. Таким образом, европейцы влились в ряды вака снан (24), т. е. «деревянных человечков» – фигурок, служивших сиденьем для духов, чтобы те, устроившись на них, могли получить подношение. Бауле разделяли широко распространенную на самых разных территориях и в самые разные временные периоды мысль, что у каждого человека есть божественный двойник или близнец. Этот двойник принадлежал к противоположному полу, жил в астральном мире, мог завидовать, ревновать и насылать болезни, если его не умаслить. Статуэтки колонов трактовали по-разному: одни называли их духами-двойниками европейцев или средством, позволяющим наделить дух человека из народа бауле могуществом колонизатора; другие настаивали, что их расставляли у дорог с целью предупредить о присутствии в окрестностях французских солдат. Чтобы прогнать европейцев и больше их не пускать, этим статуэткам приносили жертвы. Став предметом фетиша, колонизаторы превратились в орудие изгнания нечистой силы, причем из них же самих. И служили предупреждением о том, что мир совсем не такой, каким выглядит снаружи. За его фасадом скрывается другой, астральный, представляющий собой что-то вроде огромной паутины, над которой не властна ни одна земная империя.

Пробившись червем сквозь земную корку, взорам предстает англичанин в очках и с тропическим шлемом на голове. В 1967 году исследователь Герберт Коул сделал снимки домов мбари, построенных народом игбо для духов на юго-востоке Нигерии. Когда в середине XIX века британские поселенцы ввели в обиход архитектурный стиль двухэтажного дома с многочисленными окнами, «их тут же стали считать жилищем богов, которым априори всегда должно доставаться все самое лучшее», – писал Коул. Мбари представляли собой дома в натуральную величину, возведенные в качестве лесных храмов, где можно было увидеть богов и богинь игбо, леопардов, львов, колонизаторов и полицейских. «Вместо костей у них палки, вместо жира и мышц – засохшая на солнце глина», – сообщал Коул. Эти храмы позволяли умаслить богов, чтобы те наслали дождевые тучи, обеспечили хороший урожай ямса и прогнали империалистов. Вдобавок к этому они давали возможность контролировать непостижимые силы, правящие повседневной жизнью. Принято считать, что фигурка колонизатора-червя (25), изображение которой многократно приводилось в работах по антропологии, символизирует собой неприглядное происхождение человека, намекая, что он выбрался из дыры в земле.

«Этот африканский белый человек меня пугает» (26), – писал антрополог Майкл Тауссиг в своей работе «Мимесис и инаковость». Надменное выражение лица статуэтки, словно воскрешенной из мертвых путем магии, повергает в беспокойство. «Почему он Иной, и почему этот Иной обязательно Колонизатор?» – задавался он вопросом, смущенно вглядываясь в свое собственное мужское начало на похожих фигурках, изготовленных представителями народа куна с панамского архипелага Сан-Блас, когда те устроили ритуал исцеления с использованием семифутовой статуи Макартура.