Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Затем он без промедления взялся укреплять свою власть, опираясь на принципы тех же французов, но словно воспринимая их сквозь призму Хаука: сочетая военный церемониал, безобидную бюрократию и террор. Говорили, что в физическом отношении Кунче не производил особого впечатления. Издание «Жен Африк» («Молодая Африка») отмечало, что «он был ниже среднего роста и хрупкого телосложения… Так или иначе, наружность точно помогала ему оставаться невидимкой». В попытках удержать власть Кунче старательно создавал вокруг своей персоны ореол страха, наказывая любые проявления нелояльности. «Раз уж я небольшого роста и худой, мне не так просто пугать нигерийцев…» – говорил он. Тиран носил военный мундир цвета хаки, начищенные до блеска ботинки и берет, дополняя китель с эполетами белой рубашкой и черным галстуком. В ходе реорганизации правительства он, по слухам, включил в кабинет несколько других медиумов Хаука, после чего политические оппоненты, желая его обвинить, заявили, что он выполняет приказы дьявола. Несмотря на это, диктатор, успешно согласовав предоставление стране продовольственной помощи, заручился поддержкой многих крестьян. В следующем году над Нигером хлынули дожди, положив конец шестилетней засухе и решив проблему голода. Появившиеся в момент его правления тучи, будто вызванные им самим, еще больше укрепили убежденность в тесной связи диктатора с астральным миром.

Так кто же в кого, собственно, вселялся? Обращение к духам богов в мундирах представляет собой ритуальный мятеж или, как писал антрополог И. М. Льюис, «стратегию астрального нападения» (31). Вполне возможно, что для успешного завершения восстания оно в обязательном порядке должно опираться на мифотворчество бунтов. Обожествление представляло собой форму сопротивления и во многих отношениях работало. Астральные двойники колонизаторов, таких как Крочиккия или Кромер, были не только реакцией на демонстрацию власти, но и самостоятельным политическим инструментом противодействия перед лицом подавления и угнетения. Имея самое непосредственное отношение к святости государства и его представителей, они позволяли настаивать на восстановлении суверенитета. Захватив власть, генерал, прослывший медиумом Хаука, смог изгнать из Нигера французские войска. Наделяя империалистов божественным началом и тем самым подрывая их власть, Хаука демонстрировали, что обоготворенные копии оказывают влияние на оригинал, даже превосходящий их могуществом. Когда через десять лет правления Кунче воинствующие боги приобрели в деревнях Нигера еще большую популярность, через медиумов стали заявлять о себе все новые духи. «Вселение духов у нас в крови», – признавался в середине 1980-х годов нигерийский чиновник в разговоре с антропологом Полом Столлером. «Все мы так или иначе причастны к этому явлению… Солдаты у нас медиумы. Министры правительства медиумы. Ученые и преподаватели медиумы. В этом наш опыт и состоит». Когда в 1984 году из-за засухи Нигер накрыла новая волна голода, официальные власти страны попросили приверженцев культа Хаука вызвать дождь – и он действительно пошел, орошая растрескавшуюся землю.

По мере того как репрессии режима Сейни Кунче набирали обороты, а его собственное здоровье ухудшалось, диктатор все больше чувствовал себя одиноким. И в 1987 году, пережив множество покушений на него, умер в Париже от злокачественной опухоли мозга. За годы правления этого человека его бросили или предали все, кто был с ним с самого начала, в том числе и правая рука Бонкано – шаман Хаука и предсказатель, впоследствии назначенный руководить тайной полицией Нигера. В 1983 году, после неудачной попытки захватить власть, Бонкано бежал из страны, прихватив из государственной казны не один миллион долларов.

Власть всегда стремится к пороку, а порок деградирует в безумие и паранойю. Стоя у термитника, выступавшего в роли дворца генерал-губернатора Хаука, один из генералов этого культа, попавший в объектив камеры Руша, гневно сказал: «Они никогда, никогда меня не слушают». А во время жарких так называемых Собачьих дебатов другой офицер с пробковым шлемом на голове горько сетует: «Всегда одно и то же, меня никто и никогда не слушает». Абсолютная власть склонна выливаться в совершеннейшую нестабильность, обнажая то, что всегда кроется под мундиром, под маской авторитета, за фасадом, под шлемом и скорлупой цвета хаки, в которой прячется генерал, способный узреть в воздухе собственную тень.

5. Апофеоз Натаниэля Тарна

Мне и в голову не приходило, что случайным богом может оказаться знакомый человек, может, даже друг. Но однажды мне пришло загадочное сообщение. Не успела я опубликовать в «Лондонском книжном обозрении» эссе о принце Филиппе и его адептах с Вануату, как на моем экране высветилось сообщение от разменявшего уже девятый десяток поэта, антрополога и переводчика Натаниэля Тарна (1):