Слуга тигра

– Скажу тебе прямо, младший брат: я слышал разговор твоего отца с гуном Цюем, и все указывает на причастность лао Ма. Подумай сам, откуда бы гун Цюй взял средства на наемников? Но зачем этим двоим на меня покушаться, если не для того, чтобы защитить тайну лодки, в которую я сунулся? Прошу тебя: поищи секретные записи лао Ма. Если что-то в них сойдется с книгой – мы узнаем правду. Если не сойдется – ты очистишь имя отца. Но не задавай ему прямых вопросов, это опасно. Эти записи, скорее всего, использовались для вымогательства.

Ма Сяньфэн кивнул, подавленный.

– Я постараюсь. Не нужно беспокоиться за меня, старший брат. Отец, бывает, наказывает меня, но это воспитание. Он не жестокий человек, мы хорошо ладим, и если он занимается незаконными вещами, я смогу убедить его перестать!

Вздохнув, Сун Цзиюй похлопал его по плечу. Разумеется, старый лис послушает неоперившегося цыпленка.

– Как ты себя чувствуешь? И впредь не пей так необдуманно зелья из рук чужого человека!

– Ты сам послал его ко мне. Как я могу ему не доверять? – Ма Сяньфэн нахмурился. – Или… тогда, во сне, я неправильно тебя понял?

Он подался вперед, щурясь, стараясь разглядеть в лице Сун Цзиюя ответ. Хэ Лань, мрачный, молча поклонился и исчез за окном. Видимо, проблемы доверия юного господина Ма его не слишком волновали.

– Сяньфэн… – Сун Цзиюй попытался придумать, что сказать, но на ум так и не пришло ничего хорошего. – А если бы то был просто сон? Если бы Хэ Лань предал меня… Ты должен быть осторожнее!

– Я буду, старший брат. Обещаю, – Ма Сяньфэн осторожно, на пробу, коснулся его руки. – Ну вот. Прикасаюсь к тебе и не чувствую никакой дурной ци!

Сун Цзиюй отвел его ладонь. Дерзкий мальчишка. Привык делать, что вздумается…

– Скорее всего, Хэ Лань сказал правду – живым лучше не касаться призраков.

– Вот как… – Ма Сяньфэн сложил руки на коленях, стиснув ткань халата до побелевших костяшек. – Я понимаю, ты не хочешь, чтобы я привязывался к погибшему. Однажды тебе придется уйти на перерождение и оставить меня, не думай, что я этого не осознаю. Лишь поэтому я позволяю себе быть таким наглым.

Он усмехнулся, опустил глаза, не в силах бороться со смущением.

– Я уверен, старший брат, мы были настоящими братьями в прошлых жизнях.

– Ты… вправду будто младший брат мне, – Сун Цзиюй горько улыбнулся. На душе стало тоскливо: привязанность к призраку… Трагические истории хороши в книгах, но чувствовать себя причиной чужого горя мучительно. – Хотел бы я, чтобы мы родились в одной семье, Фэн-эр!

– Как жаль, – губы Ма Сяньфэна дрогнули, – впрочем, нет. По родному брату я тосковал бы еще сильнее! Можно сказать… Небо ко мне милосердно…

Сун Цзиюй вздохнул и легонько погладил его по плечу.

– Пожалуйста, будь осторожен в поисках. Я приду завтра.

Сяньфэн кивнул.

– Я все сделаю. Не беспокойся, старший брат.

* * *

Хэ Лань ждал за воротами, прислонившись к стене. Он взглянул вопросительно, но Сун Цзиюй ничего не сказал, лишь улыбнулся ему уголком рта. Молча они прошли вдоль длинной стены поместья и вскоре оказались на берегу реки.

Какая-то женщина в зеленом шелковом платье сидела на ветке ивы, клонящейся к воде. Она и сама напоминала ветвь ивы, взлохмаченную ветром: прическа распалась, запутались в ней выпавшие серебряные шпильки. Туфельки и подол запачканы тиной, но на пальцах накладные ногти и золотые кольца. Если бы не безмятежное выражение лица, Сун Цзиюй решил бы, что на нее напали и обесчестили. Впрочем, она похожа была на безумную, а безумные редко придают значение таким обидам, витая в своем мире…

– Магистрат Сун! – вдруг окликнула его женщина требовательным тоном. – Мой господин велел обратиться к вам с жалобой!

Сун Цзиюй изумленно поглядел на нее.

– Ваш господин?.. Кто он?

– Великий речной дракон Лун Цяньжэнь, повелитель вод реки Иньхэ. Вы заступили на пост, но даже не нашли времени представиться ему, вот поэтому вас и подстерегают несчастья! – она достала из-за пазухи пучок ряски, держа его двумя пальцами, словно платочек, и промокнула лицо, оставляя на щеках и лбу зеленые хлопья.

Некоторое время Сун Цзиюй просто моргал, пытаясь собраться с мыслями для ответа. Потом сказал:

– К моему превеликому сожалению, я больше не магистрат. Я, как бы это сказать, умер.

Он нахмурился. А что, если он теперь призрачный магистрат? И все равно обязан следить за порядком, только уже на изнанке города? Ху Мэнцзы ничего не сказал ему об этом…

Женщина – служанкой она была или наложницей, трудно было сказать из-за ее диковатой внешности – достала круглый веер, обтянутый серебристой рыбьей кожей, и принялась яростно обмахиваться.

– Мне все равно, живой вы или мертвый. Господин требовал именно вас. Он велел передать: «При жизни вы не озаботились убрать из реки эту гадость, а раз продолжаете тут… существовать и вынюхивать, то уж исполняйте все свои обязанности».

– О какой именно гадости идет речь? – поинтересовался Сун Цзиюй.

Она наклонилась, вытянула из воды за бечевку какой-то мешочек и бросила ему.

Хэ Лань немедленно перехватил мешочек, сжал в кулаке.